— А с чего бы это мне под машины кидаться, если у меня
жизнь в шоколаде?
— Вот на этот вопрос я тебе ответить не могу.
Может, шоколад горький?
— Не переживай. Сладкий.
Илья взялся за голову — видимо, он почувствовал себя
плохо, — подошел к лестнице и облокотился о деревянные перила.
— Тебе плохо?
— Мутит. И капитально.
— Это потому, что ты рано ходить начал. Быстро ложись в
кровать, а я за лекарствами съезжу.
К моему удивлению, Илья принял мои слова во внимание и тут
же направился в сторону спальни.
Как только он лег на кровать, то сразу закрыл глаза, и это
не могло меня не напугать.
— Илья, ты чего? Тебе совсем плохо?
— Сейчас пройдет.
— Ты меня не пугай. Если тебе совсем плохо, то ты,
пожалуйста, не молчи. Говори.
— А ты что, умеешь бояться? — не открывая глаз,
спросил Илья.
— Умею.
— Что-то я не заметил.
— У тебя, наверно, что-то со зрением.
— Послушай, язва! В твоей ситуации нужно сидеть тише
воды, ниже травы. Сделай доброе дело: смотайся в аптеку за лекарствами. Ты,
наверно, совсем позабыла, что мне требуется лечение.
— Я не позабыла. Просто ты меня отвлек своими
непонятными и совершенно беспочвенными подозрениями. И вообще, я тебе уже
говорила, что у тебя постельный режим. Но вместо этого ты почти голышом
разгуливаешь по дому. Неудивительно, что у тебя голову схватило. Того и гляди
загнешься… Но если можно — только не на моей даче!
Открыв глаза, Илья тяжело задышал и вытер выступивший на лбу
пот:
— Я думал, ты уже в аптеку уехала.
— Еду.
Выйдя из комнаты, я подошла к зеркалу, причесала волосы,
взяла сумочку и направилась в сторону своей машины. В ближайшей поселковой
аптеке я купила необходимые лекарства и вернулась на дачу.
Зайдя в комнату, я обнаружила, что Илья поднял подушки
повыше, держит в руках свой мобильный и нажимает на какие-то кнопки.
— Не знала, что у тебя есть мобильный. Хотя…
Ты же у нас президент.
— Мобильные телефоны есть не только у президентов, но и
у обычных людей. Ты лекарства купила?
— Купила.
Я высыпала перед Ильей все лекарства на стул и принесла
стакан воды, для того чтобы он выпил таблетки, которые прописала ему Надежда
Ивановна.
— Послушай, а где мои документы?
— На холодильнике.
— Неси сюда.
— Пожалуйста.
Отдав документы Илье, я слегка фыркнула и повела плечами:
— Деньги в бумажнике, можете" пересчитать. Я,
между прочим, даже доллара не взяла.
— Значит, ты туда лазила.
— Ничего я не лазила!
— Тогда откуда ты знаешь, что там лежат доллары?
— А разве президент доверяет рублям?
— Сейчас время такое, что сам не знаешь, Чему доверять.
Ни деревянному, ни доллару, ни евро. А ты вообще-то завтрак собираешься
готовить и меня кормить?
— Ты так со мной разговариваешь…
— Как?
— Как муж.
— Боже упаси! Я бы на такой в жизни не женился!
— А я бы за такого в жизни не пошла! — с
ненавистью в голосе произнесла я и пошла на кухню.
— Да кто б тебя взял! Ты на себя в зеркало
смотрела? — донеслось мне вслед.
— Смотрела! — крикнула я уже из кухни.
— И что ты там видела?!
— Красоту неописуемую! — в этот момент мне
показалось, что мои нервы окончательно меня покидают.
— Ха-ха-ха… Никогда в жизни не встречал такое
страшилище!
— Да пошел ты! — сказала я уже более тихо и
почувствовала, как меня затрясло. — Тоже мне красавец нашелся. Страшный,
как моя жизнь.
Я никогда не считала себя писаной красавицей и совершенно
спокойно относилась к своей внешности. Не обязательно быть красавицей, чтобы
все окружающие мужчины падали штабелями. Самое главное — уметь себя преподнести
и вести себя так, будто весь мир крутится только вокруг тебя, как вокруг оси.
И ничего, что мои формы не соответствуют параметрам модели!
Если к ним присмотреться, то можно найти в них столько всего соблазнительного.
Ведь эти руки так умеют ласкать, а эти губы могут таять в поцелуе. А эти
каштановые волосы… Они так рассыпаются по плечам. И пусть никто в жизни не
сказал мне, что у меня очень красивые глаза. Ерунда, главное, что в них есть
блеск и кураж. Важно выражение глаз. Важна сущность, а не оболочка. Пусть я не
топ-модель, зато у меня очень красивая, широкая улыбка, как у настоящей
кинозвезды. Эту улыбку я отрабатывала у зеркала многочасовыми репетициями. Вот
результат и налицо. В девушке главное не красота, а шарм и уверенность в себе.
И я, кстати, никогда не обращала внимания на критику. Я прислушивалась к мнению
только близких людей и научилась пропускать мимо ушей мнение толпы. Я никогда
не хотела быть одной из этой толпы. Я хотела быть выше ее и мечтала научиться
жить так, чтобы не считаться с ее мнением.
Сделав нехитрый салат, я достала из холодильника курицу и
приготовила куриный бульон. Затем вновь прошла в комнату и посмотрела на Илью,
который по-прежнему держал в руке мобильный телефон — играл на нем в какую-то
игру. Увидев меня, он тут же поднял голову и отвлекся от игры.
— У тебя подзарядка есть, а то у меня телефон
разряжается?
Я подошла ближе, посмотрела на модель телефона, который
держал в руках Илья, и мотнула головой:
— Есть. А ты знаешь, что тебе в игры играть
нельзя? — спросила я голосом строгой медсестры.
— С чего бы это?
— С того, что ты зрение напрягаешь.
Илья протянул мне свой телефон, для того чтобы я поставила
его на подзарядку, и усмехнулся:
— Надо же… Какая же ты заботливая! Не хочешь в тюрьму…
Оно и правильно. Женская тюрьма — страшная штука. Я там не был, но очень много
на-" слышан. А ты что-нибудь про нее слышала?
— Про что? — мне показалось, что у меня потемнело
в глазах.
— Про женскую тюрьму.
— Послушай, хватит. Это не смешно.
