— За то, что я доверчивая тупица.
— Наталья, ситуация, в которую ты попала, может
случиться с каждой из нас. Сейчас время такое страшное. У мужика на лбу не
написано, чем именно он занимается и что у него на уме.
— Это точно. На лбу у него было чисто.
Моя поддержка сразу подействовала на подругу надлежащим
образом, и она почувствовала во мне родственную душу, которая готова за нее
заступиться и поддержать в трудный момент.
— Светлана, как думаешь, а почему наука до сих пор не
придумала какой-нибудь приборчик, чтобы можно было проверить, фальшивый это
мужик или нет?
— Что проверить-то?
— Ну, проверяют же деньги на фальшивость.
Поднес купюру, посмотрел на нее внимательно, удостоверился в
ее подлинности и можешь спокойно класть себе в кошелек.
— Вот ты придумала!
— Я тебе дело говорю. Так же и с мужиками. Почему до
сих пор не создан приборчик, при помощи которого женщина может мужика разглядеть?
Так бы и ошибок было меньше. Проверила мужика на вшивость и уже точно знаешь,
пригодится он тебе в хозяйстве или нет. Так бы фальшивки и отсеивались.
— Если бы на все приборчики были, было бы просто
неинтересно жить. Жизнь вообще состоит из одних ошибок.
— А быть может, наша жизнь и есть одна большая ошибка?
— Может быть…
Наташка открыла еще одну бутылку мартини, налила полные
бокалы и взяла в руки справочник о ночной московской жизни, который лежал на
моем журнальном столике.
— Света, а ты где такой справочник купила?
— Не помню. В каком-то магазине.
— Классная вещь!
— Тебе и в самом деле нравится?
— Еще бы.
— Значит, забирай себе.
— Что, и вправду? Но ведь он дорого стоит.
— Ерунда. Ты сама всегда говоришь о том, что дружбу деньгами
мерить нельзя. Мне для тебя ничего не жалко. Я как-то шла по магазину и увидела
этот справочник. Думаю, дай куплю. Ведь нужно же куда-то в свет выбираться.
Москва такая большая и такая тусовочная. Хочется порой окунуться и в ночную ее
жизнь, а куда выйти, мы даже не знаем. Зато тут все написано — где народу
побольше, какая публика, какие цены…
— Значит, ты мне его даришь? — еще раз
переспросила меня подруга.
— Я же сказала — дарю.
— Ладно, беру. Видно, нет во мне гордости. И это после
того, как ты чуть было моего мужика себе не приписала.
— Наташа, ты о чем?
— О том, что фактически ты сегодня меня предала.
— Наташа, что значит «предала»? Ты все опять начинаешь?
Положив журнал к себе на колени, Наталья бросила в мою
сторону вкрадчивый взгляд и спросила пьяным уже голосом:
— Свет, а может, тебе все это померещилось?
— Что значит «померещилось»? — не поняла я
подругу.
— Ну то, что ты мужика какого-то сбила, и то, что он у
тебя на даче лежал?
— Ты что такое говоришь?
— Может, ты слив пересобирала? Такое от усталости часто
бывает. Переутомление, одним словом.
— Натуля, а может, тебе померещилось?
— Что померещилось?
— Что тебя на шестьдесят пять тысяч долларов ограбили.
Может, твои драгоценности дома лежат?
— Ты хочешь сказать, что я идиотка?
— А ты хочешь сделать идиотку из меня?
— Ладно, давай не будем, а то сейчас все по новой
начнется. Раздеремся еще. Только… Или мы обе сошли с ума, или я вообще ничего
не понимаю, — решила сгладить ситуацию Наташка. — Давай лучше я
страницу с перечнем ночных клубов открою, глаза зажмурю и ткну пальцем. В какой
клуб попаду, в такой и поедем.
— Тебе что, вчерашней ночной жизни мало?
— Как можно сравнивать? Вчера у меня были совсем другие
цели.
— Какие?
— Вчера я ездила за принцем.
— А сегодня?
— Сегодня мы не за принцами поедем, а просто отвести
душу. Тряхнуть стариной. Немного прийти в себя. Ну что мне, после того, что
вчера произошло, закрыться в четырех стенах и умереть к чертовой матери?
— Я тебя к этому не призываю, — тут же замотала я
головой.
— В конце концов, грабить меня уже нечего. Все, что
можно было, уже вынесли, поэтому я не представляю никакой ценности для
воров-профессионалов. Если только меня саму вынести… Желательно куда-нибудь на
Рублевку.
— Что ты все со своей Рублевкой заладила?
— Да пошла она к черту, эта Рублевка! Даже если
кто-нибудь предложит мне туда переехать, я ни в жизнь не поеду! Ни за какие
коврижки! Меня теперь туда даже арканом не затащишь!
— Ох, Наташка, ты у меня неисправимая!
— Так что, едем или нет?
Не успела я дать свой ответ, как вздрогнула оттого, что в
моей сумке раздался звонок мобильного телефона. Посмотрев на определитель, я
тут же обратила внимание, что номер засекречен, и с нескрываемым волнением в
голосе глухо сказала в трубку:
— Слушаю.
— Послушай, ты на часы смотрела? — раздался на том
конце провода знакомый голос.
— Простите, а кто это?
— Что, уже так быстро забыла?
— Представьтесь, пожалуйста.
— Это Илья.
— Ой, а я смотрю, голос знакомый. Не сразу поняла, что
это ты.
— Быстро же ты все забываешь! А я смотрю, время тикает,
а от тебя никаких вестей нет.
— А какие от меня должны быть вести?
— Что значит «какие вести»…
— А ты где?
— На даче.
— Ты что, опять на дачу поехал?
— А я с нее и не уезжал.
— Как не уезжал? Постой, ты за телефоном, что ли,
вернулся? Зачем? Я бы тебе сама все подвезла, как договорились.
— Света, у тебя, я смотрю, язык еле шевелится.
Ты, наверно, хорошо приняла на грудь? Тебе, видимо,
совершенно по барабану, что ты сбила пешехода и что он у тебя на даче больной
лежит. Я уже устал тебя ждать. Я есть хочу!
