— О боже…
Я откинулась на спинку, закрыла глаза и с ужасом подумала о
том, как мы будем закапывать мертвого Влада. От этого я почувствовала себя еще
хуже, и меня замутило с такой страшной силой, что я тут же открыла окно и
высунула голову наружу.
— Ты что? — наклонилась ко мне перепугавшаяся
Наталья.
— Плохо мне.
— А кому сейчас хорошо? Давай держись.
— Я стараюсь.
— Плохо стараешься. Ты прямо позеленела вся.
— Наташка, знаешь, о чем я подумала?
— О чем?
— Лучше бы я маленькой умерла.
— Дура ты! — только и смогла произнести
Наталья. — Дура, потому что только дурак может произносить подобные вещи.
— Сама такая! Я сегодня в первый раз в жизни подумала о
том, что я жить не хочу.
— Куда ты денешься! Кстати, если ты на своей свадьбе не
сделаешь меня свидетельницей, то я на тебя знаешь как обижусь…
Повернув голову в Наташкину сторону, я посмотрела на нее
горько и осуждающе и процедила сквозь зубы:
— Наталья, отвали от меня со своей свадьбой. И никогда
мне больше про нее не говори!
— А ведь я и обидеться могу… Я к тебе со всей душой, а
ты мне говоришь «отвали».
— Отвали! — еще раз повторила я то же слово.
— Считай, что ты меня очень сильно обидела.
— Ну и обижайся, пожалуйста… — произнесла я усталым
голосом и вновь высунулась в окно.
Наташкина нижняя губа затряслась, и она вновь постучала
водителя по плечу:
— Мужчина, вы что, глухой?! Сделайте музыку тише, а то
прямо по ушам бьет. Оглохнуть же можно!
Растерявшийся дядька тут же выключил музыку и вновь
покосился в зеркало заднего обозрения на перевязанную Наташкину голову,
протянув:
— Вы ж сами сказали.
— Что я сказала?
— Музыку сделать громче… — еще больше растерялся
водитель.
— Мало ли чего я говорила?!
— И еще сказали, мол, потолковать вам нужно со своей
подругой…
— Не о чем нам с ней толковать!
— Ну, как знаете…
Всю дорогу до дачи мы ехали молча. Как только подъехали к
моему дому, Наталья достала из сумочки деньги, рассчиталась с водителем и
толкнула меня вбок:
— Просыпайся. Приехали.
Открыв глаза, я увидела, что уже рассвело, и не раздумывая
вышла из машины. Взяв Наталью за руку, я пошла с ней к дому и заговорила
виноватым голосом — Наташка, ты прости меня! У меня просто нервы сдают. Ну, не
злись! Ты же видишь, в каком я состоянии…
— Ничего страшного. Я уже привыкла, — холодно
ответила Ната, не поворачивая головы в мою сторону.
— Наташка, ну хватит дуться!
— Я уже не в том возрасте, чтобы дуться.
— Я так не могу.
— Как?
— У меня и так крайне паршивое состояние, а еще ты
масла в огонь подливаешь. Я сейчас просто закиплю. Ну скажи, что мир!
— Хорошо, мир, — нехотя согласилась моя подруга и
выдавила из себя улыбку.
— Тогда по рукам.
— По рукам.
Открыв дверь в дом, я прошла на ватных ногах внутрь. И тут,
увидев капли крови на половицах, закрыла глаза от боли и ужаса.
— Светлана, ты что? — немедленно почувствовала мое
состояние Наташка.
— Что-то нехорошо мне. Как вспомню, что здесь
произошло…
— А ты не вспоминай. Сейчас не до этого. Нам нельзя
терять ни минуты. Где лопаты?
— В сарае.
— Вот и пошли в сарай. Зачем мы сюда приперлись?
Открыв дверь моего уже почти заваленного набок сарая, Наташка
встала у стенки, устало наблюдая за тем, как я ищу лопату.
— У тебя здесь даже к стенке страшно прислониться, того
и гляди упадешь вместе с сараем! Сразу чувствуется, что мужской руки в этом
доме давно не было.
— Да откуда ей взяться?
— Ничего. Скоро будет у тебя не только мужская рука, но
и настоящий мужик с двумя ногами, двумя руками и одной головой. В наше время
это просто умопомрачительная роскошь, но ты ее себе все же позволишь, —
принялась за старое моя подруга. — Да и сарай тебе, по большому счету, не
нужен будет. Зачем тебе этот заваленный сарай, если скоро ты будешь хозяйкой
шикарного дома на Рублевке? А сарай — это так… Когда по нищете соскучишься,
можешь всегда приехать на эту свою дачу. Посидеть, вспомнить старые времена с
ностальгической улыбкой на устах…
— Наташка, у меня всего одна лопата, — перебила я
ее виноватым голосом.
— Что, больше нет?
— Нет.
— Бери хоть одну. Будем копать по очереди.
Взяв старенькую лопату, я позвала мечтательную Наташку
следом за собой и вышла из сарая. Выйдя за территорию дома, мы лихо пошли по
тропинке в сторону леса. В отличие от совершенно спокойной Наташки я постоянно
оглядывалась по сторонам, словно боялась, что кто-то чужой отслеживает наше
передвижение и тщательно наблюдает за всеми нашими действиями.
— Ты что головой по сторонам крутишь? — не могла
не заметить моих телодвижений подруга.
— У меня такое ощущение, что кто-то наблюдает за нами
со стороны.
— Еще скажи — сверлит взглядом спину.
— Может, и так.
— Это у тебя галлюцинации на почве невроза.
— Возможно.
Как только мы вошли в лес, Наталья взяла у меня лопату и
посмотрела куда-то вглубь.
— Ты хоть приблизительно то место помнишь?
— Нет, — замотала я головой.
— Что, вообще ничего не помнишь?
— Ничего.
— Странно.
— Наташка, но ведь ночь была. Темнота. Откуда и что я
могу помнить?
— Но хоть какие-то детали должны, всплыть у тебя в
памяти.
— Ничего не всплывает… — в моем голосе послышались
нотки, полные отчаяния, переплетающиеся с безысходностью. — Я помню, что,
когда я в него выстрелила, он где-то у сосны упал.
— У сосны — это уже что-то, — не падала духом
Наташка.
