А затем послышалась громкая музыка и кто-то запел
надорванным прокуренным голосом. Музыка и голос были больше чем безобразны и не
вызывали иных чувств, кроме горечи и отвращения. Редкие прохожие старались
пройти как можно быстрее, не смотря в нашу сторону, а уж если им доводилось на
нас взглянуть, то они тут же заостряли свое внимание на мне и начинали
шептаться. Оно и понятно. Девушка в дорогих туфлях и в не менее дорогом, хотя и
сильно мятом платье, среди опустившихся и грязных людей, с горем пополам
играющих на замусоленных инструментах, — явление редкое и, можно сказать,
уникальное. А я и не ломала голову по поводу того, как я смотрюсь среди них, потому
что мне до этого просто не было дела. Я улыбалась пьяной улыбкой тому, что я не
одна, что тут меня никто не жалеет, не осуждает за то, что меня бросил муж, не
считает меня плохой женой и не убеждает в том, что я обязана все терпеть во
благо семьи и делать все для того, чтобы вернуть и заинтересовать мужа. Никто
не говорит, что я обязана забеременеть или начать лечиться, потому что ребенок
укрепляет семью, придает жизни смысл. А я до сих пор не могла понять, в чем я
провинилась, почему должна лечиться, если все врачи в один голос заверяют в
том, что у меня хорошие результаты и что я здорова.
Когда заиграла шарманка, я принялась подходить к нехотя
останавливающимся прохожим и вымаливать у них деньги. Где-то там, далеко,
осталась налаженная жизнь, которая сейчас мне кажется нелепой и глупой, потому
что она состояла в основном из лжи. Оказавшись среди бродячих музыкантов, я
остро почувствовала, что у меня нет просвета, нет спасения, нет какой-нибудь
надежды даже на короткое счастье. Жизнь прошла, и уже ничего не воротишь, не
изменишь и не повернешь в нужное русло.
Я почему-то вспомнила сильный дождь в тот день, когда мы с
Ильей познакомились, дождь, который сопровождал наши отношения. Дождь, когда мы
стояли на крыльце в предвкушении праздничного вечера, который чуть позже
устроил Илья, и любовались непогодой. И даже сейчас где-то там, над переходом,
шел дождь. Мне казалось, что я его слышала, хотя никак не могла слышать.
Возможно, я его чувствовала, и каждая капля дождя стучалась не только мне в
душу. Она стучалась мне в сердце и пробивала его насквозь.
— Света, что ты тут делаешь?!
Я напрягла память, уставив неподвижный взгляд на
рассматривающего меня мужчину.
— Мужчина, не будьте скрягой! Дайте на хлеб великим
артистам! — весело засмеялась я и заглянула в странно знакомые глаза.
— Света, что происходит!
— Ой…
Слегка вскрикнув, я закрыла рот ладонью и выпустила шапку с
мелочовкой из рук. Передо мной стоял частный детектив Алексей и смотрел на меня
глазами, в которых читались недоумение и ужас.
— Света, что ты тут делаешь?
— Деньги собираю.
— Зачем?
— На хлеб или на водку.
— Ты пьешь?
— Я только сегодня… Так получилось. А ты что тут
делаешь? Ты пришел нас послушать?
— Да нет, что ты! — смутился Алексей. — Я
спустился в переход за сигаретами. Я здесь живу.
— Где?
— На Пушкинской.
— Хочешь познакомиться с моими друзьями?
— Да пожалуй, нет.
— Почему? Они очень хорошие.
— Как-нибудь в следующий раз. Вот уж не ожидал тебя
здесь увидеть! Никогда бы не подумал… Бывает же такое… Наталья мне сказала, что
ты вышла замуж, живешь на Рублевском шоссе, имеешь большой дом и очень
счастлива в браке.
— Так и есть, — кивнула я и схватилась за Алексея,
чтобы не потерять равновесие и не рухнуть прямо на пол.
— Тогда почему ты здесь?
— Семейные неурядицы.
— Значит, так ты выходишь из семейного ступора?
— Так.
— Мне кажется, это не самый лучший способ избавиться от
семейных неурядиц.
— Я пробовала по-другому. Не получается.
— Ты уверена?
— Вполне.
Посмотрев подозрительно на замолчавших музыкантов, Алексей
наклонился ко мне поближе и прошептал мне прямо в ухо:
— Послушай, а давай отсюда убежим?
— Куда?
— Ко мне. Я живу тут рядом. Посидим, попьем чайку, а
потом я провожу тебя на такси. Ну, пойдем?
Не успела я ответить на заданный мне вопрос, как к нам
подошел бродяга с трубой и, сверкнув в сторону Алексея злобными глазами,
по-хозяйски положил руку мне на талию.
— Послушай, что тебе надо? — спросил он.
— Это моя знакомая девушка, — миролюбиво ответил
Алексей. — Я пришел сюда, чтобы отвести ее домой.
— Это наша знакомая девушка. Ее зовут Светка с
Рублевки, и она пригласила нас в свой дом в госта Так что иди куда шел. Мы
уезжаем.
— Я уйду, но только вместе с этой девушкой! на лице
Алексея не дрогнул ни один мускул.
Девушка пьяна, а ты этим воспользовался. Нехорошо.
— Это моя девушка, — стоял на своем бродяга.
— Она не может быть твоей девушкой.
— Я тебе говорю, чтобы ты проваливал от моей девушки!
— А я бы на твоем месте руки-то от нее убрал, а то ведь
руки у тебя черные, как у негра, словно ты каждый день картошку сажаешь, —
не хотел отступать Алексей. — Ты бы сначала руки помыл, а затем таких
девушек лапал. Платье запачкаешь.
— Да ты что, чертила, не понял?! Пошел вон!
Бродяга кинул свою трубу на землю и достал из кармана нож.
Увидев сверкающее лезвие, я испуганно вскрикнула и попыталась сделать шаг в
сторону, но тут же была окружена другими бродячими музыкантами. Недолго
раздумывая, Алексей полез в карман пиджака, достал оттуда пистолет и направил
его в сторону тех, кто решил использовать мое пьяное состояние в своих целях.
— Стоять и не двигаться! Если хоть один из вас тронется
с места, то я просто ему отстрелю яйца. Шутить я не привык, не умею и никогда
не пробовал!
Как только перед нами все расступились, Алексей взял меня за
руку и потащил по лестнице вверх.
— Откуда у тебя пистолет? — поинтересовалась я,
когда мы вышли из перехода.
— Ты забыла, что я частный детектив? Я никогда не хожу
без оружия.
