– Хорошо, – согласился нарком. – Этот пункт сомнений не вызывает. Пункт «б» тоже понятен. Педагоги нужны, а те, кто уже воспитывал ученых, преподавать умеют. Пункт «в». «Граждан, погибших в годы войны, а также не добившихся видимых успехов, но рекомендованных педагогами, входящими в категорию «б», как не менее способные, чем граждане категории «а». Ну и обороты у вас, товарищи потомки! А по-человечески это как звучит?
– Хочется найти тех, кто по каким-то причинам не стали академиками и лауреатами, но обладают хорошими способностями, – пояснил Фима. – Проще всего это сделать при помощи их педагогов. Что не отменяет обычные методы проведения отбора. Вроде олимпиад.
– Ага! «Рассортировать… по направлениям науки имеющемуся… образованию». Так… «Создать систему учебных заведений… Контингент обучающихся… Педагогов из числа…» Очень разумно. «Скорость преподавания предметов…» Настолько быстрее? – удивился нарком.
– Может, получится и быстрее, – заверил Фима. – Скорость обучения группы сильно привязана к слабейшему. А тут слабейшие – тоже академики и лауреаты. В нашем времени были примеры подобных вузов.
– А это что? «Освободить всех обучающихся и работающих в УЗОО от исполнения каких-либо других обязанностей, а также бытовых и прочих проблем»?
– Человек, которому надо за два-три года пройти шестилетнюю программу вуза и трехлетнюю аспирантуры, причем по меркам двадцать первого века, не должен думать о том, что его мать будет есть на ужин. И будет ли есть вообще, – твердо сказал Фима. – Механизм возможен разный, но…
– Механизм не важен. Суть понял, – нарком и член ЦК, продолжая задавать вопросы, дочитал документ до конца и подвел резюме: – Срочно распечатать и мне на стол. Срочно! Буду докладывать…
И уже в захлопнувшуюся за Иркой дверь:
– Впрочем, кому я это говорю…
г. Ташкент.
Егор Евсеев, альпинист
Странная штука – внутренние ощущения. Кажется, все, достиг предела. Еще миг, и просто упадешь, уснешь, независимо от обстоятельств, и ничто и никто не сможет тебе помешать. И ведь достиг же… Ан нет. Встаешь, бежишь, движешься… Идешь к смешному киргизскому деду, который запросто охаживает палкой по спине сержанта всесильного НКВД, часами трясешься по серпантину в кузове грузовика, держась за борта обеими руками, чтобы не вылететь. Пересаживаешься в другую машину. Тебя снова кидает по кузову, с размаху ударяя о доски. Уже на рассвете добираешься, наконец, до цивилизации и попадаешь на допрос. В камеру. Опять на допрос. Четыре часа допроса, два в камере, и так шесть циклов. Подряд. Или семь…
Самое сложное – не сорваться. Спокойно отвечать на вопросы следователя, в сотый раз повторяя одно и то же. Правду, правду и одну только правду. Конечно, не всю. Но ни слова лжи. Главная заповедь арестанта: не врать и не болтать. Совет Влада, брошенный в последнюю секунду. Правильный совет. На лжи поймают сразу. Вот если бы заранее договориться, вызубрить легенду… А на фига? Что такого скрывать? То-то, что нечего! А болтать – меньше знают, спокойнее спят. Спрашивайте – отвечаем. А по собственной инициативе… Нет уж, слишком спать хочется. Ты уж, лейтенант, держи паузу, а я пока подремлю минут сколько дашь. Это даже хорошо. Ну что будишь, скотина? Так хочется втолковать этому идиоту истину. Про него и всех его родственников до семнадцатого колена. А еще больше – отправить его под сто собирать собственные зубы. И накачанных дурачков, устроившихся за спинкой стула якобы в недосягаемости, туда же, за компанию. И поспать, пока они будут заняты полезным делом. Но нельзя… Нельзя… Тогда у них появится настоящий «зацеп». Конкретное уголовно наказуемое деяние. Только помечтать… Сильно эти козлы недооценивают допрашиваемого. Не боксер же и не самбист. Так, по горам гуляет. Между прочим, от камней увернуться куда сложнее, чем от кулака, но справляемся. И каждый палец в состоянии удержать на весу тело с рюкзаком. Недолго, но достаточно, чтобы вторая рука нащупала опору. Если этими пальчиками сжать столешницу – вмятины остаются. Может, сжать? Нет, ни к чему следаку такое видеть. Еще обгадится с перепугу, а нюхать кому придется? Вот то-то…
Много чего хочется. Но нельзя! И опять в сотый раз отвечаешь, что не устраивал временных переходов, старательно избегая словечка «темпоральный», и не имеешь ни малейшего отношения к развалу Советского Союза. Тебе тогда было семь лет. Или восемь… Вот ведь довели, уроды, уже собственные года в голове путаются…
А потом все кончается.
– Евсеев, с вещами!
Коридоры, лестницы, мелькнувший на грани восприятия Усольцев, ободряющая фраза: «Уже все нормально». И снова машина, на этот раз что-то легковое, более-менее удобное, но недолгое. Непонятное помещение, то ли гостиница, то ли очередной застенок, только более комфортный. И полное отсутствие чего бы то ни было. Информации, понимания… Зато ребята рядом.
– Меня к блатным пихнули. Хрен знает, зачем. Ни один не тявкнул…
Наверняка где-то в этой камере остались следы Лехиных пальчиков. А то и отпечаток пятерни. Или смятая, словно листок бумаги, кружка-зэчка… Хотя… С вида-то Леха мелкий, но… тюремная публика намечающиеся неприятности жопой чует… А попутчики где? Тот же Серега?
Во, появился.
– Ты чего так долго?
– Ничего особенного. Знакомого встретил. Разговаривали долго, давно не виделись. Кое-какие вопросы порешали. Собирайтесь, поедем сейчас.
Темнит что-то Сергей, ох темнит. Сам, что ли, гэбэшник? Тогда ему по профессии положено. Но не от своих же!
Снова машина, и на этот раз что-то легковое, но теперь явно иностранное, еще более уютное. Вокзал. Надпись «Ташкент», мелькнувшая в окне (почему Ташкент? Мы же были в Киргизии!). Вагон, оцепленный солдатиками. Серегины ребята, купе, мягкая полка и, наконец, совершенно неожиданно, инструктаж по обращению с оружием.
На хрена? Ох, не все ладно в датском королевстве. В смысле, в Советском Союзе. Ну и черт с ним! Ничего сложного в нагане нет в принципе. На объяснения ушло минут десять. Сборка-разборка – мимо кассы. Выстрелить смогу, и ладно.
Вагон медленно трогается. Оцепление провожает до конца перрона. Настороженные, как при пересечении лавиноопасного склона. Нет, странно все тут. Ладно, потом разбираться буду. Когда проснусь. Трое суток не спал… Или четверо…
В небе над СССР. Транспортный самолет израильских ВВС «Астра».
Михаил Черный, крупный бизнесмен
Самолет неторопливо полз по небу под практически неслышный в салоне рев двигателей. Михаил едва удержался, чтобы не поморщиться в открытую. Терять время он очень не любил, но, к глубочайшему сожалению, в данном случае необходимо было присутствовать самому. Других возможностей для переговоров в этой стране, отставшей больше чем на полвека от всего мира, не было. Но! Именно эта отсталость и делала предстоящий бизнес столь перспективным. Не истощенные за семьдесят лет разработок месторождения – нефть и газ, кровь промышленности, а также редкие металлы и алмазы, золото и железная руда. Неисчислимые богатства, хранящиеся даже в отвалах местных предприятий – просто потому, что здесь нет еще технологий по извлечению их из «бедных», по понятиям того времени, пород. Ну, инфраструктура не везде есть, так это – еще одна грань бизнеса. Заработать на постройке инфраструктуры к предприятиям, которые потом принесут прибыль. «Нет, Фиму придется не просто поблагодарить, а порадовать. Помнится, он все время прикидывал, как блокирующий пакет акций в некоем банке приобрести. Надо будет помочь. Так, чтобы БАГАЦ не вмешался, аккуратно. Ты мне – я тебе, этого основного правила никто не отменял. А Фима молодец – как всегда, оказался в нужное время в нужном месте. При всем его романтизме и зацикленности на станкостроении, бизнесмен Фридлендер отличный. Даже пост официальный сумел получить…» – Михаил усмехнулся и посмотрел на сидящего в соседнем ряду Цви. Договоренность об отсутствии в делегации разведчиков, конечно же, соблюдалась неукоснительно. Отставник, к тому ж один из деловых людей Израиля, разведчиком ведь не является? «Интересно бы посмотреть на встречу бывшего начальника Моссад и нынешнего главного энкавэдэшника», – Михаил усмехнулся еще раз, подумав, что два эффективных менеджера наверняка нашли бы общий язык, особенно с учетом их основной специальности. Тут он опять переключился на воспоминания о Фиме. А что еще делать, когда делать нечего? Доступные новости изучены, проанализированы, предложения и указания разосланы, остается только вспоминать.
