Капитан усмехнулся:
– Ничего вашей жене не грозит. Сотрудник признал свою вину в инциденте. Турция требовала выдачи. Наркомат иностранных дел ноту отклонил. Говорят, сам товарищ Сталин сказал: «Такие кадры могут решить все!» В общем, как и с вами. В распоряжение НИИЧаВо.
– В распоряжение чего-чего?! – не понял Санек.
Капитан пожал плечами:
– Новый наркомат. Иновременных инноваций…
Он замялся, видимо, забыв дальнейшую расшифровку.
– Чародейства и волшебства, – закончил Лешка. – Вполне подходящее название для дурдома, куда собирают таких, как мы! Эти кадры могут такого нарешать!.. Егор! Ты куда?!
А Егор уже бежал вдоль остановившегося поезда навстречу радостно орущей «Папа!» Дашке. Нет, точнее уже стоял, держа дочку на левой руке, а правой обнимая уткнувшуюся ему в грудь плачущую жену.
Лиза тихонько всхлипывала и негромко бормотала:
– Я знала! Знала! Знала, что ты меня никогда не бросишь! Обязательно найдешь, что бы ни случилось! Знала!
Дашка, уцепившись правой рукой за папину шею, левой гладила маму по голове, приговаривая:
– Мам, не плачь. Вот же папа, здесь. Не плачь, мам!
Лиза всхлипнула еще раз, подняла голову и еле слышно шепнула Егору:
– Я из Турции такое платье привезла! Закачаешься!
И счастливо рассмеялась.
г. Ленинград. СКБ-1 Кировского завода.
А.М. Люлька, главный конструктор
В небольшом выделенном для испытаний помещении, на срочно изготовленном специальном станке размещался, сверкая металлическим блеском гладко обработанного корпуса, сигарообразный двигатель. Его сопло уставилось в проделанную в стене дыру, соединенную с помощью свежесложенного из кирпичей дымохода с трубой котельной. Внизу под станком, на подставке из деревянных брусьев, приклепанных к полу, стоял электромотор. К нему от щитка у двери тянулись провода, прикрытые на всякий случай металлическим кожухом. Архип Михайлович, стоя за щитом из танковой брони, прикрывавшим место наблюдателей, подал сигнал. Стоящий у щитка электрик перебросил рубильник, и двигатель стал вращаться на малых оборотах. По сигналу Люльки он же включил следующую скорость. Одновременно Эдуард Лусс открыл кран, подавая топливо в двигатель, и щелкнул переключателем, включая электрическое зажигание. Скорость вращения увеличилась. Электромотор выключили, но двигатель с ревом продолжал набирать обороты. Из-за вырывающихся языков пламени защитный кожух электромотора накалился докрасна. Из сопла, как из жерла гигантской паяльной лампы, с сильным гудящим звуком вылетала голубовато-оранжевая струя пламени, скрываясь в дыре дымохода. Все смотрели как зачарованные на этот раскаленный вихрь. Рев двигателя усилился, переходя в оглушающий грохот. Все вокруг дрожало, как в лихорадке, звенели стекла. Вдруг потоком сорвало защитный кожух и обмотка электромотора загорелась. Двигатель сразу остановили, отключив топливо. Горящую изоляцию быстро погасили – огнетушителей было приготовлено много…
Радостные испытатели вышли во двор. Многие ковыряли пальцами в ушах, потряхивали головой, отгоняя стоящий в ушах звон.
– Архип Михайлович, получилось?! – Подъехавший к домику директор Кировского завода Зальцман смотрел выжидающе. Еще бы, поговаривали о каких-то неприятностях, которые у него начались после События. Некоторые уверяли даже, что его вот-вот арестуют. Но пока все оставалось по-прежнему, хотя в заводоуправлении ждали комиссию из Наркомата госконтроля. Похоже, поэтому не обращавший особого внимания на конструкторов директор сегодня лично приехал проверить результаты экстренной работы двигателистов.
– Да, Исаак Моисеевич, получилось, – в голосе конструктора радости не было. Совсем.
– Отлично! – залучился улыбкой директор. – Сейчас же едем, доложим наверх об успехе испытания.
– Какой успех, товарищ Зальцман? – обиженно спросил Люлька. – Мы получили игрушку, которую надо еще доводить и доводить. А вы хотите сразу хвастаться?
– Почему бы и нет, – серьезно ответил Зальцман. – Мы доказали, что способны быстро освоить то, на что у остального мира ушло семьдесят лет. И двинуться вперед.
– Преувеличиваете, Исаак Моисеевич, – ответил устало Люлька, – мы только начали догонять весь остальной мир. Только начали. Надо научиться «чувствовать» абсолютно новую технику, предугадывать возможные дефекты, понимать физику происходящих в двигателе процессов.
– Но у нас будет вся возможная информация! – возразил Зальцман.
– Информация без опыта – ничто. Инженерное знание, воплощенное в готовом изделии, покоится на сумме опыта от неудачных вариантов, дефектов, ошибок и прочего, подчас не содержащегося ни в одном документе. Поэтому и хочу предостеречь вас от излишнего оптимизма. Впереди пока только работа…
Подмосковье. «НИИЧаВо».
Ефим Осипович Фридлендер, нарком «НИИЧаВо»
– Товарищи! – нарком оглядел зал.
Собралась большая часть наркомата. Если быть точным, в просторном зале присутствовали только граждане СССР, родившиеся во второй половине двадцатого века. Иновременцы, неперемещенцы и тому подобное. Терминов придумали много, но с одним удобным и универсальным словом для обозначения людей из разных временных эпох пока еще не определились. Ни для «предков», ни для «потомков». Придумают ли, еще вопрос. Пройдет несколько месяцев, может, несколько лет, и это понятие станет просто ненужным. Союз перейдет на всеобщую систему летосчисления. Паспортистки недрогнувшей рукой будут заполнять графу «год рождения», не обращая внимания на несоответствие разницы между написанной цифрой и реальным возрастом гражданина. Впрочем, паспортисток и раньше не особо беспокоили несоответствия. Но и куда более образованные товарищи, составляя биографии выдающихся деятелей современности, не погрешат истиной, сообщая следующее: «…родился в 1938 году, в 2024 году, в возрасте семнадцати лет…». Биографии, конечно, будут писать позже, но это уже детали. Все новое раньше или позже становится привычным. «Предки» надежно перемешаются с «потомками». А еще лет через семьдесят ни тех, ни других не станет даже формально. Сейчас же они еще не едины. И от этого появляются проблемы, которые приходится решать в узком кругу. Вот и сегодня в конференц-зале «НИИЧаВо» нет ни одного «предка». Даже вездесущая Ирка не проникла. Собственно, Фима сам ее попросил и объяснил, в чем дело. А умница Ирка согласилась. Проблему, стоящую на повестке дня, «потомки» должны решить сами.
– Товарищи, – повторил Фридлендер. – Мы собрались, на первый взгляд, по несерьезному поводу. Но только на первый взгляд. Так получилось, что мы, люди двадцать первого века, оказались в стране, переброшенной из середины двадцатого. Кто в этом виноват – мы так и не узнаем. Но сами понимаете, что это совсем не главное. Важнее другое. Каждый из нас мог выбрать: жить на Родине или уехать в другие, современные нам страны, с привычным положением дел, со знакомой жизнью. И каждый из нас выбор сделал. Здесь сегодня только те, кто выбрал Советский Союз. У каждого свои причины выбора. У кого-то высокие и благородные. У кого-то совершенно житейские. Но все мы вернулись в СССР и собираемся здесь жить! И надеемся, что наша помощь поможет нашей Родине, на семьдесят лет отставшей от всего мира. Но кроме нас здесь живут и другие люди. Которых, кстати, намного больше, чем нас. Те люди, которые жили здесь раньше. Которых мы зовем «предками», и это правда, ибо предки каждого из нас в их числе. Люди, которым мы пришли помогать!
