– Плохо. Ты ум должна нигде не терять и в любой
ситуации мыслить реально. Ладно, разберемся.
– Есть ситуации, в которых не получается мыслить
реально.
– Здравый ум не должен зависеть от ситуации – на то он
и здравый ум.
– Руслан живой? – Я задала вопрос, ответа на
который боялась больше всего на свете.
– Пока живой.
– Что значит «пока»?
– Как есть, так и понимай. Пока живой. В реанимации
твой Руслан. Сейчас вся процедура по твоему освобождению закончится, и едем в
реанимацию.
Череп действительно сдержал свое слово. Прошел какой-то
отрезок времени, и мы уже сидели в его «мерсе», который мчал нас в Склиф. Мы
ехали с такой бешеной скоростью, будто принимали участие в «Формуле-1», потому
что водитель Черепа нажимал на педаль газа до самого упора, и от страха я
закрывала глаза.
– Ты что, скорости боишься? – усмехнулся Череп.
– Мне кажется, что еще немного – и машина просто
взлетит.
– Не взлетит. Это очень умная машина. Сейчас ею управляет
не водитель, а машина сама управляет. Она знает, как лучше, быстрее и надежнее.
– Как же тогда случаются аварии?
– Аварии случаются у тех, кто медленно ездит и
нервирует своей ездой окружающих.
Я промолчала, но все же подумала о том, что Череп несет полнейший
бред. Я еще не знала и даже не слышала о том, что аварии случаются от медленной
езды. Если они и случаются, то только у тех, кто очень быстро ездит и вообще не
следит за набранной скоростью. Именно от скорости водитель может потерять
управление. И все же мне совершенно не хотелось спорить. Во-первых, потому, что
у меня просто не было на это сил и в голове прочно сидели другие мысли.
Во-вторых, потому, что сейчас я должна во всем идти на поводу у Черепа, потому
что он вытащил меня из изолятора и пообещал приложить все усилия для того,
чтобы впоследствии данный инцидент никаким образом не отразился на моей судьбе.
Когда мы оказались у дверей операционной, то сразу увидели
несколько бритоголовых ребят, оживленно разговаривающих между собой. Заметив
Черепа, они встали, как по команде смирно, тут же его поприветствовали и
посетовали на то, какая все-таки странная и страшная штука судьба, потому что
мы все ходим под пулей.
– Потише, пожалуйста, – попросили проходившие мимо
люди в белом, которые неодобрительно косились на собравшуюся публику и
шептались между собой.
Компания бритоголовых мужчин приняла замечания медиков к
сведению, тут же стала говорить вполголоса и о чем-то спорить. Череп постоянно
кому-то звонил, смотрел на часы и пытался хоть что-то выяснить. Я буквально
вжалась в кресло и сидела, боясь сделать хоть какое-нибудь движение.
Минут через сорок Череп вспомнил о моем существовании, сел
на соседнее кресло, а вместе с ним на кресла расселись и другие ребята.
– Как это произошло? – наконец спросил он.
– Мы поехали с Русланом на стрелку.
– На какую стрелку?
– Ему должны крупную сумму денег.
Я старалась говорить как можно более спокойно, пытаясь взять
себя под контроль и унять нервную дрожь в голосе. Я рассказала все по порядку,
тщательно описывая каждое событие до того самого момента, пока не очутилась в
изоляторе.
– А где твоя сумочка со сканером? – подозрительно
спросил Череп.
– Я оставила ее в машине Руслана.
– А где машина Руслана?
– Мы оставили ее на набережной. Хотелось прогуляться
налегке.
– Молодец! Вот это ты правильно сделала, потому что
если бы ты взяла ее с собой, то наделала бы лишних проблем не только себе, но и
мне. Да и вызволить тебя из изолятора мне бы было намного труднее.
– Саныч, ты думаешь, его действительно заказал
Потапов? – спросил один из сидящих рядом ребят.
– Он встречался с Потаповом?
– С Потаповым, с кем же еще. Только он ему денег
должен. Но у Потапова кишка тонка. Он вообще по своей природе трус.
– Да и больно просто тогда все получается, –
принялся размышлять Череп. – Руслан встречается с Потаповым, потому что
тот должен ему денег. Потапов просит еще отсрочку, дожидается, когда Руслан
выходит из машины, и его убивает. Неужели Потапов такой дурак, что сам себя ставит
под подозрение?! Ведь больше и подумать не на кого. Во-первых, на мой взгляд,
Потапов вообще не способен никого убить. Он ужасный трус и даже комара не
обидит. Во-вторых, если бы уж он и захотел замочить Руслана, то не сразу же
после встречи, а хотя бы выждал время. Это же тогда дураку понятно, что он.
– А может, у Потапова окончательно нервы сдали? Может,
у него от этого долга крыша поехала?
– Крыша поехала, чтобы аж в тюрьму угодить? Что с
Потаповым-то?
– Наши ребята его уже взяли. Он крокодильими слезами
плачет, клянется, божится, что это не с его подачи заказано.
– Ладно, подержите его пока. Посмотрим, что с ним
делать: то ли сами с ним разберемся, то ли мусорам отдадим и закроем лет эдак
на несколько. Доказать бы еще, что это он.
– Ребята его хорошо потрясли, но никаких результатов.
Странно все это. Руслан всегда говорил о том, что от Потапова можно ожидать
всего чего угодно, но только не пули в спину.
– Хорошо, разберемся с этим позже. Ладно, давайте
сейчас о жизни своего товарища подумаем. Что врачи говорят?
– Врач, перед тем как уйти в операционную, сказал, что
шансы есть.
– Что значит «шансы есть»? Так он будет жить или нет?
– Это известно одному богу.
– Если шансы есть, значит, человек по-любому должен
жить, – принялся рассуждать Череп. – Надо бы денег перед операцией
сунуть. Чем можно заинтересовать врача в наше время, только деньгами.
– Да давали мы денег.
– Взял?
– Ни черта не взял.
– Что значит «не взял»?! – рассвирепел
Череп. – Первый раз слышу, чтобы врач денег не взял. Это что-то из области
фантастики. Надо было силой дать.
– Да мы пробовали ему в карман халата засунуть, но он
все равно не взял. Посмотрел на нас глазами, полными сострадания, и сказал, что
он еще ничего не сделал для того, чтобы брать деньги.
– Что значит «ничего не сделал»?! Поэтому вы ему деньги
и даете, чтобы у него стимул был что-то делать.
