– Если в шесть пятнадцать от Черепа не будет вестей, то
действуешь просто. Девку в живых мы не можем оставить. Это уже дело принципа. А
то Череп нас не только уличной шпаной назовет, но и как-нибудь еще. Девку не
пугай, чтобы она крик не подняла. Скажешь, что вы отвезете ее домой. Из дома
выведешь, аккуратно в машине прикончишь и увезешь вообще на другую трассу в
другом направлении. Где-нибудь в лесу закопаешь. Думаю, вас учить не надо. Вы
уже не маленькие. Свое дело знаете. Сделаете все тихо, мирно и гладко. Может
быть, Череп уже давно от этой девки хотел избавиться, а мы ему помогли.
– А почему ты так думаешь?
– Потому что он мне ни одного звонка на мобильный не
сделал. Другой бы уже обзвонился. Ладно, мы все уезжаем. Ты за старшего.
Как только голоса за дверью стихли, я стала нервно и
совершенно бессмысленно ходить по комнате. Когда ноги устали, я подошла к
стене, прислонилась и съехала по ней вниз, обхватив голову руками. Самое
ужасное то, что, по всей вероятности, Калач был прав. Черепу действительно до
меня не было никакого дела. После того как убили Потапа, Череп пустил все на
самотек и решил, что я уже обречена, а это значит, что уже ничего нельзя
изменить, да и не стоит. Ему же ведь нужно хоть как-то оправдаться за смерть
Потапа.
Часа через два я вдруг подумала о том, что начинаю медленно
сходить с ума и что дальнейшее нахождение в этой комнате начинает давить мне на
мозги и я начинаю бояться собственной тени. Не выдержав, я бросилась к входной
двери и начала стучать по ней что было сил. Мне не пришлось стучать долго.
Через пару минут дверь распахнулась, и я увидела мужчину со сломанным кривым
носом и внешностью боксера.
– Ты что колотишь по двери, что тебе нужно?
– В туалет хочу.
– Пошли.
Мужчина толкнул меня вперед и пошел следом за мной.
– Сколько уже времени осталось? – спросила я
обреченным голосом.
– Немного.
– Что-то мне плохо совсем.
– Не переживай. Скоро будет хорошо. Ты куда хочешь – в
ад или в рай?
– Никуда.
– Никуда не получится. Придется куда-то определяться.
Когда мы подошли к дверям туалета, я повернулась и посмотрела на боксера
глазами, полными слез.
– Пожалуйста, отпусти меня. Пожалуйста.
– Не могу, – замотал головой боксер.
– Почему?
– Потому что не положено.
– А как положено? Меня убить? Да?
– Ты в туалет пришла или что?
– Ну скажи, ты меня убьешь? Я тихонько убегу. Никто и
не узнает. Ты только открой мне дверь. А своим скажешь, что ты меня убил.
Пожалуйста. Вы меня больше никогда не увидите и ничего обо мне не услышите.
– Ты в туалет хочешь или нет? – Мужчина начинал
терять терпение.
– Очень хочу.
– Тогда в чем дело?
Поняв, что спорить бесполезно, я зашла в туалет и заперла
дверь.
– На защелку могла бы дверь и не закрывать, –
послышался голос за дверью.
– Это чтоб ты не подглядывал.
– Больно надо. Я что, голых задниц не видел?
– А может, и не видел.
– Да меня такие бабы отродясь не интересовали. Бальное
платье надела, а рожа вся в синяках.
Но я уже не отвечала. Моему разочарованию не было предела. Я
ждала, что в туалете есть хоть какое-то окно или тяжелый предмет. Но в туалете
ничего не было. Ничего, кроме унитаза и половой тряпки. Не было даже
обыкновенной швабры, которой можно было бы дать по голове и держать
самооборону. Поняв, что обречена, я прислонилась к стене и тихонько всхлипнула.
Теперь я твердо знала, что меня убьют. Я очень хорошо это знала.
– Подруга, ты все? Открывай дверь!
Но я не отвечала и не открывала дверь. Я тупо смотрела на
потолок и не двигалась.
– Подруга, ты меня слышишь?! Ты вообще реагируешь на
то, что я говорю?!
А затем стал раздаваться какой-то стук, который становился
все сильнее и сильнее. Сначала отлетела защелка и распахнулась дверь. Мужчина
взял меня за шиворот и потащил по коридору. Я начала сопротивляться и
упираться.
– Я тебя умоляю! Пожалуйста, отпусти меня! Отпусти!!!
– А ну-ка, давай в комнату, гадина! Или я тебя раньше
времени прикончу! У тебя еще есть несколько часов для того, чтобы насладиться жизнью!
– Я так наслаждаться жизнью не умею! Не убивай меня,
пожалуйста.
– Давай вперед! Двигай ногами, я сказал!!!
Когда мужчине все же удалось затащить меня в комнату и
бросить на пол, я закрыла лицо ладонями и зарыдала.
– Дура, больше в туалет не просись, – усталым
голосом произнес мужчина. – Раз ты по-человечески не понимаешь, то ходи
прямо здесь. Под себя ходи! Недавно Калач звонил.
– И что? – Я тут же убрала руки от лица и
посмотрела на мужчину глазами, полными надежды.
– Хреновы твои дела! Вот что.
– В смысле?
– В смысле того, что Череп в кабаке сидит и в ус не
дует. Все тихо-спокойно. Калач ему еще раз позвонил и напомнил, а то, может,
грешным делом, он ночью слишком сонный разговаривал, ничего не понял. Заснул, а
утром проснулся и подумал, что ему все приснилось.
– И что?
– Ничего. Калач ему позвонил, а тот трубку швырнул и
даже разговаривать не захотел. Два раза швырнул, сказал, что ошиблись номером.
Мог бы хотя бы ради приличия попросить о том, чтобы тебя не убивали, да он и
разговаривать не хочет. Вот такие дела. Так что время идет, а шансов у тебя все
меньше и меньше. Чует наше сердце: он Потапа грохнул, свою вину чует и, чтобы
ничья была, нам отдает тебя на растерзание, чтобы не обидно было.
Дверь вновь закрылась, и я осталась одна. У меня не было сил
ни сетовать на судьбу, ни биться в истерике, ни просить о помощи. У меня вообще
ни на что не было сил…
Я не знаю, сколько прошло времени, но я уже сбилась со
счета. В комнате было всего одно небольшое окно, забитое досками. Я не знала,
какое время суток было на данный момент, потому что комната освещалась тусклым
искусственным светом.
