– Но будет ли этот молодой и энергичный таким же
профессионалом, как ты?!
– Ника, я удивляюсь тебе. У тебя когда-нибудь
опускаются руки и появляется усталость? Ты знаешь, что такое хворать или впасть
в депрессию?
– Джек, я все это знаю. Но сейчас не время для хвори. Я
только начала жить так, как всегда хотела. Я себя нашла. Я нашла спасение от
себя самой. Я нашла выход своей кипучей энергии.
– Ника, ты сделана из железа? – вновь улыбнулся
Джек.
– Я сделана из крови и костей, но если нужно, то я
действительно могу быть железной. Джек, тебе рано идти на пенсию. Ты мне нужен.
Мне нужны твои знания, твой опыт и твои мозги. Ты рано списываешь себя со
счетов. Ты столько лет отдал этой фабрике, а теперь хочешь взять и выбросить
все на ветер. Джек, сейчас не время для отдыха. У нас впереди радикальные
перемены и дальнейшее процветание. Я тебя умоляю, не оставляй меня. Быть может,
я действительно безжалостная, жестокая, расчетливая и холодная, но ты же не
хуже меня знаешь, что такое бизнес и что в нем невозможно остаться другой.
Сделав глоток кофе, я подняла глаза и внимательно посмотрела
на Джека.
– Джек…
– Что?
– Это просто ревность.
– Мне самому стыдно.
– Запомни, фабрикой управляешь ты, а я – ее хозяйка. Я
никогда не смогу принять решение, не согласовав его с тобой.
– И все же ты принимаешь решения, несмотря на то что я
против.
– Это было всего лишь несколько раз. И согласись, что
эти решения стоили того, чтобы их принять, ни с кем не советуясь. Извини, но
так было нужно. Ты же видишь, что результат превзошел все ожидания. Я всегда
считаюсь с твоим мнением, но на тот момент так сложились обстоятельства. Я
хочу, чтобы наша фабрика стала лучшей, и в этом мне нужна твоя помощь. Без тебя
не справиться.
Мои слова произвели на Джека сильное впечатление, и он
моментально покраснел.
– Скажешь тоже. Тебе без меня не справиться…
– Это правда. Джек, я говорю с тобой искренне. Я
увеличиваю твое жалованье ровно в десять раз.
– Что? – На лице Джека появилась растерянность.
– Ты отличный работник. Сейчас я увеличиваю твое
жалованье ровно в десять раз, но это только сейчас, а дальше будет еще больше.
Чем мощнее будет наша фабрика, чем больше прибыли будет она приносить, тем
больше будет твое жалованье и тем увереннее ты будешь себя чувствовать. Ты
будешь распоряжаться всем, чем распоряжался раньше, а я буду тебе помогать. Ты
должен быть на фабрике, Джек. Это твое детище, и ты не вправе его оставить.
На глазах Джека появились слезы, но он тут же их вытер,
стесняясь мне их показывать.
– Ника, кем ты была в России? – неожиданно спросил
он.
– Обыкновенной москвичкой.
– Нет. Я неправильно поставил вопрос. Чем ты владела в
России? Каким заводом или фабрикой?
Я рассмеялась и положила ногу на ногу:
– Джек, в России я была обыкновенной уличной бандитской
девкой.
– Не может быть.
– Может, Джек. А кем ты был в России?
– Я слишком давно уехал. Я поступил в училище, а затем
стал скрываться от армии, пока родители не перевезли меня сюда.
– Джек, а когда ты устроился на эту фабрику подметать
полы, ты верил, что пройдут годы и ты станешь ее управляющим? Ты в это верил?
– Да что ты… – рассмеялся мужчина. – Такая
мысль даже не могла прийти мне в голову. Я думал, что подметать полы – это мое
призвание. Мне казалось, что я никогда не смогу прыгнуть выше своей головы, тем
более в другой стране.
– Оказывается, смог. Человек всегда сможет прыгнуть
выше собственной головы, если он сильно этого захочет. Когда я жила в России,
то думала, что работать на бандитов мое призвание и что я не стою даже ломаного
гроша. Джек, ты остаешься?
– Да.
– Тогда давай работать в одной команде, и прочь все
недоразумения. Ты же знаешь, что на мне много всего навешано. Помимо табачной
фабрики, я занимаюсь газетой, которая уже дает ощутимые прибыли и пользуется
покупательским спросом. Чем большей популярностью она будет пользоваться, тем
лучше для нашей же фабрики. Последняя страница газеты отдана под рекламу нашей
табачной продукции, и это большой плюс. Помимо всего этого, в последнее время я
тащу на себе весь бизнес своего мужа. Мне приходится нелегко. Я очень мало сплю
и выгляжу довольно изможденной и усталой женщиной.
– Ты выглядишь потрясающе.
– Ты мне льстишь.
– Совсем нет. Я говорю так, как есть. Кстати, как
здоровье Майкла?
– Паршиво. В последнее время он чувствует себя все хуже
и хуже.
– Что говорят врачи?
– Сердечная недостаточность. Я стараюсь его от всего
освободить.
Джек отодвинул от себя пустую чашку и заговорил дружелюбным
голосом:
– Ника, извини. Сам не знаю, что на меня нашло. Это
просто нервы.
– Ничего страшного.
– Понимаешь, я слишком тебя уважаю. Я черт-те сколько
лет проторчал на этой фабрике, но не сделал для нее и сотой доли того, что за
короткий срок сделала ты. Мне показалось, что я здесь больше не нужен, что во
мне нет необходимости.
– Ерунда. Ты здесь очень нужен, и тут нет только моих
достижений, они наши общие. Понимаешь, общие. Просто у тебя не было инвестиций
и тебе неоткуда было их взять. Фактически фабрика была убыточной. Мне удалось
уговорить мужа предоставить нам инвестиции. Без них мы бы не выкарабкались.
– Дело не только в инвестициях, хотя без них ничего не
сдвинулось бы с места. Дело в твоей стратегии, в твоем правильном подходе к
делу. За все эти годы я привык управлять остальными, дергая других, словно
кукол за веревочки, но на этот раз появилась женщина, которая поймала на удочку
меня самого.
– Джек, не говори глупостей. Я хочу услышать от тебя
еще раз, что ты остаешься.
– Я остаюсь и хочу, чтобы, когда я умру, вынос моего
тела произошел тоже с фабрики. Я хочу, чтобы вместо цветов мой гроб был полон
табака, а на моей груди была табличка с рекламой нашей продукции, чтобы все
пришедшие провожать меня в последний путь люди выкурили хотя бы по одной
сигарете, которые мы производим, смотрели на мое тело и наслаждались табачным
дымом.
Мы оба рассмеялись, но тут рядом со мной отчаянно зазвонил
телефон.
