Не имея возможности высунуться из кузова, Куприянов все же сумел заметить кое-что любопытное. Это была вражеская кровь. Ее брызги попадали на борта, когда наемники убивали нелюдей, подскочивших вплотную к машине. Сначала пленник не замечал в этой крови что-либо странное. Но ее капли и потеки вдруг начали дымиться. А затем она вовсе самовоспламенилась и принялась гореть подобно напалму.
Кальтер, чьи ожоги и без того болели, заерзал, пытаясь отползти от борта. Но машину мотало из стороны в сторону, и у него это плохо получалось. Натиск врагов вроде бы ослабел, но не прекратился. Теперь они, судя по редким ответным выстрелам наемников, атаковали машину либо поодиночке, либо мелкими группами. «Додж» прорвался через толпу, но нелюди у него на пути не заканчивались. Походило на то, что они сбежались сюда со всех мест, где побывал Отшельник. Не иначе, здесь у них намечалась большая корпоративная тусовка. У Грязного Ирода тоже имелся в этом районе какой-то интерес. Такой, что полковник не искал обходные пути, а прорывался к своей цели с боем.
Отбиваться от наскоков зомби стало проще, вот только радоваться этому пришлось недолго. Внезапно в ноздри Кальтеру ударила вонь горелой резины, а в уши – крик Бледного:
– Вот твари! Да ведь они подожгли нам колеса!
Вообще, к этой минуте на пикапе горели не только покрышки, но и прочие испачканные в крови нелюдей части: борта кузова, «кенгурятник», крылья, дверцы… Но на металлических поверхностях огонь был не так страшен, и кое-где наемники сумели его сбить. Огнетушитель против такого «напалма» оказался бессилен. Зато когда тряпка размазывала его по железу тонким слоем, огнеопасная кровь быстро выгорала. Правда, при этом воспламенялась сама тряпка, но в багаже у Ирода хватало гражданских шмоток, чтобы не испытывать нужды в средствах пожаротушения.
А вот с покрышками уже нельзя было ничего поделать. Они раздавили много жертв и были вымазаны в крови настолько, что потушить их наемники не сумели бы даже в спокойной обстановке, не то, что во время боя. Сейчас полковника волновало другое. Пока автомобиль двигался – а он мог лишиться колес в любую минуту, – его требовалось увести в безопасное место, потому что без него воевать с нелюдями будет чертовски трудно, если вообще возможно. Ирод и Бледный перекрикивались, обсуждая между делом, дотянет пикап до железнодорожного моста или нет. Оба были уверены, что не дотянет. Поэтому они сошлись на мнении, что надо двигаться к водоочистной станции, которая находилась гораздо ближе. А от нее можно будет потом вдоль берега Чучуйки добраться до моста. Или, если к тому времени весь Скважинск превратится в гигантскую мусоросжигательную печь – просто прыгнуть в реку и уплыть по течению прочь из города.
Кальтер понял, что жить ему осталось ровно столько, сколько еще продержатся колеса. Грязный Ирод не потащит с собой обузу в лице связанного пленника, а развязывать его не станут. Как наверняка не станут и тратить на него пулю. Зачем, если его можно умертвить с куда большей пользой – сделать из него приманку для зомби. И пока огненные мертвецы будут рвать Куприянова на части, полковник уведет отряд в безопасное убежище. А найти таковое на водоочистной станции легко, ведь горючие нелюди наверняка боятся воды.
Чтобы пикап не перевернулся, когда колеса лопнут, Бледный сбросил скорость. А вскоре после этого раздался удар, лязг, и Кальтер покатился по дну кузова к переднему борту. Это означало, что они въехали на станцию, вышибив бампером ворота. Уже минуту наемники не стреляли, следовало понимать, что они оторвались от зомби. Но явно ненамного. Ирод и Гробик продолжали держать оружие наготове. И выскочили из кузова еще до того, как машина полностью остановилась, а, значит, им была дорога каждая секунда.
Колеса начали лопаться одно за другим в тот момент, когда наемники открыли задний борт и, вытащив пленника из кузова, поставили его на землю. Разрезав, разумеется, перед этим веревку с петлей, потому что иначе он не устоял бы на ногах.
Кальтер бегло осмотрелся. Наемники загнали горящий пикап во двор перед конторой, а сама станция располагалась недалеко от берега Чучуйки. Нужный Ироду железнодорожный мост возвышался над рекой в полукилометре ниже по течению. Повсюду, куда только Куприянов мог кинуть взор, бушевали пожары. Но сквозь затянувшую небо пелену дыма уже виднелись проблески рассвета. Ночь понемногу отступала, но вряд ли к этому часу в Скважинске оставался хоть один человек, который обрадовался бы наступлению нового дня.
Ирония судьбы: в сумерках бывший агент Ведомства Кальтер жил, в сумерках воевал и в них же погибнет. Единственным проблеском в его сумеречной жизни была Верданди. Но и этот солнечный лучик теперь погас для него безвозвратно…
На дороге, ведущей к станции, маячили тени. Их было много, и они казались еще более зловещими на фоне полыхающего вдали огненного зарева. Вряд ли кто-то из присутствующих здесь сомневался, что видит отставших от наемников зомби, и что они тоже скоро нагрянут сюда. Это случится минуты через три. Отряд Грязнова как раз успеет скрыться в конторе, в каком-нибудь из цехов или среди очистных сооружений.
А что же Кальтер? Хватит ли ему этого времени, чтобы попытаться хоть как-то спастись?
Стоп! И почему вдруг он подумал сейчас о спасении? Разве не он только что готовился к смерти и желал, чтобы она поскорее настала?
Странная метаморфоза… Хотя, если задуматься, не такая уж странная. Опять эти проклятые инстинкты, будь они неладны! Всегда норовят прийти на помощь своему обладателю. Даже тогда, когда он сознательно и добровольно хочет отказаться от их помощи.
– Я бы мог, конечно, тебя пристрелить, но, прости – не стану этого делать, – с наигранным сожалением обратился Ирод к Куприянову, разбирая со своими людьми оружие и вещи, которые они могли унести с собой. – Живой ты для нас гораздо полезнее. Наслаждайся жизнью столько, сколько получится. Передавай привет милейшим зомби и помни мою доброту! А теперь прощай! Встретимся в аду, но, надеюсь, не сегодня!
Кальтер презрительно хмыкнул – да, нечто похожее он и ожидал, – но не удостоил полковника ответом. Впрочем, наемникам не было уже до пленника никакого дела. Похватав самое необходимое, они припустили бегом в сторону резервуаров и искусственных водоемов. Там было удобнее всего спрятаться или вести оборону. А в случае неминуемого поражения – быстро отступить и найти новые выгодные позиции.
А Куприянов так и остался стоять рядом с горящим «Доджем», глядя на приближающихся нелюдей. Сколько их сюда спешит? Как минимум полторы сотни, хотя, кажется, еще больше. И что, он действительно намерен торчать связанным посреди двора, словно приготовленный на заклание жертвенный баран? Он – человек, про которого до сих пор на Ближнем Востоке ходят легенды словно о живом воплощении самого Ангела Смерти! И который за четверть века сам принес в жертву столько врагов государства и просто случайных свидетелей, что, восстань все они из могил, их армия будет гораздо многочисленнее бегущей сюда оравы зомби…
Кальтер даже не заметил, в какой момент он отринул пораженческие мысли и приступил к действиям. Все случилось настолько быстро, что мысль о самоубийстве еще не выветрилась у Куприянова из головы, а его ведомое инстинктами тело уже прыгало со связанными ногами к «Доджу». И боль от ожогов ничуть ему не мешала. Напротив, сейчас она лишь придавала ему прыти.
