Особо возмущает сложившаяся ситуация шустрого и импульсивного итальянца Моретти:
– Парни, это просто свинство! Мать!.. Как вы можете пить, видя муки боевого товарища? Траханые датчики! Готов все отдать за стаканчик граппы!
– Дружище, но мы же не заставляли тебя сдавать на допуск к вождению. И прибавку к жалованью за то, что крутишь баранку, ты получаешь неплохую.
– В свинячью задницу эту прибавку! – Взгляд черных глаз останавливается на стаканчике в руке капрала: – Яблочное?..
– Оно самое. Еще сдобрено для вкуса малиной. Холодненькое! – Командир экипажа, демонстративно наслаждаясь, не спеша отпивает половину, довольно цокает языком и продолжает: – Класс! И в голову ударяет мягко и приятно. Короче, рядовой, я тебе сочувствую.
– Срань господня! Траханые правила! – Моретти импульсивно швыряет галету на заменяющий скатерть кусок прорезиненного брезента: – Сухомятка в горло не лезет!
«Доброжелатели» подсказывают:
– Запей водичкой.
– Траханой ослиной мочой!..
Похоже, парням доставляет удовольствие подтрунивать над коллегой. Правильно говорят: ничто так не радует человека, как огорчения близкого.
Взгляд разгневанного итальянца останавливается на мне. Как раз закидываю в кузов очередную партию неисправных мин:
– Мут, немая задница! Долго еще?!
Показываю на пальцах:
«Восемь».
Он вскакивает с явным желанием отвесить пинка:
– Траханое животное! Почему не шевелишься?!
Защищая подчиненного, немедленно отзывается добряк Петрофф:
– Остынь, Джанни. Он и так пашет как проклятый, еще не присел ни разу. По минам прыгать – не баранку крутить и не девок щупать. Хочешь сам слазить на поле?
– Это не моя траханая работа, а саперов!
Понятно, что Моретти с удовольствием «наехал» бы и на Петроффа, но тот солдат первого разряда, а итальянец пока пребывает во втором.
– Мать!.. Вот в Би-Пи за баранкой сидят только животные. Здесь, с какого-то хрена, припахали вояк. Какой кретино придумал эти гребаные правила?
Тема заинтересовала капрала:
– Что, там животные и за рулем боевых машин?
Ответа не слышу, потому что убегаю на поле. Когда кто-то в экипаже нервничает, лучше пошевеливаться и не маячить перед глазами.
Возвращаюсь, когда бойцы о чем-то оживленно спорят. Прислушиваюсь. Ага, тема злободневная: сколько времени уйдет на обучение животного вождению?
– Не знаю, как остальные, но Мут вообще смышленый и похож на человека. У него расовый тип «А», а это кое-что значит!
– Херня! Животное есть животное. Чтобы его выучить…
Прибыв с последним грузом мин, подбегаю к капралу и четко козыряю. Спор утих, военные с непонятным интересом смотрят на меня.
– Закончил?
«Да».
Моретти открывает рот:
– Ну что, проверим? Мне не терпится выиграть пари.
Отзывается Петрофф:
– Подожди. Пусть он пожрет и отдохнет немного. На голодное брюхо хрен чему научишься.
Переходит на русский:
– Мут, мой руки и садись, поешь. Заслужил.
Два коротких кивка: «спасибо».
Хорошо в этом экипаже – можно кушать за общим столом. А, например, Попеску выгоняет в сторону и упаковку сухпая бросает, как кость собаке.
Вояки допили молодое винцо, сейчас сыто подчищают порции.
Душевно поев, запив разведенным водой концентрированным соком и вытерев лицо и руки гигиенической салфеткой, получаю неожиданный вопрос:
– Мут, ты автомобиля боишься?
«Нет».
– Хочешь научиться водить?
«Да».
Вот иногда хорошо быть немым. Разговаривают, как с дрессированной собачкой, даже смешно. Слушаю, утвердительно киваю и думаю. Интересно, как они собираются обмануть электронику джипа?
Оказывается, все предусмотрено. Для солдатской смекалки преград не существует в любой армии.
Меньше двадцати минут уходит на тренировочное выжимание педалей и переключение скоростей «на сухую», затем Моретти встает в просторном салоне за водительским местом, нависая надо мной крупной фигурой и держась за спинку сиденья.
Рядом сидит Петрофф. Он тоже поставил на меня. Капрал и пулеметчик против.
– Заводи, Мут. Вон тот флажок.
Привычного ключа зажигания тут нет. Да он и не нужен при такой навороченной системе допуска к управлению машиной.
Поворот рычажка… тишина.
– Мать!.. Ну-ка, двигай вперед сиденье.
М-да, становится тесновато.
– Еще раз!
Дышащий в затылок солдат практически прижимает к рулю. И пусть его броня в нарушение приказа снята, но даже сидеть неудобно. Как же буду рулить?
На сей раз движок джипа отозвался мощным урчанием. Немного отпускаю педаль газа, двигаю плечами, пытаясь освободить хоть чуть-чуть места.
– Джанни, сдай немного назад, ты его совсем задавил.
Вот, так свободнее.
– Мут, врубай первую!
В прошлой жизни я за рулем сидел, батя вождению учил. Конечно, джип – не «Газель», да и времени прошло много, но сцепление отжимаю нормально, мягко трогаясь с места. Разворот, выезжаю на засыпанную гравием дорогу, идущую вдоль окружающих трубопровод минных полей. Нам сейчас на самый дальний участок, на границу с зоной ответственности соседней базы.
– Вторую, парень!
Офигеть! Меня здесь так еще никто не называл. Моретти реально доволен.
Сцепление, рычаг… хорошая коробка передач, входит легко. «Лендровер» ощутимо разгоняется.
Поразительное дело – пока рулю спокойно.
– Третью! Мут, жми!
Вот на третьей, набрав верных сорок километров в час, почувствовал себя немного неуверенно: машину водит влево-вправо.
– Четвертую!
Вцепившись в руль, отрицательно кручу головой.
– Давай, засранец, врубай! Кончай трусить!
Ну, как хотите.
На шестидесяти виляние джипа стало ощутимым, но на ликование темпераментного итальянца это не повлияло:
– Йя-а-ху-у-у! Заработало!
Его поддерживает Петрофф:
– Хей-хей-хей! Пари!
Интересно, что думают капрал и пулеметчик? Но повернуться и глянуть назад просто боюсь. Машину не чувствую совершенно. Понемногу сбрасываю скорость до тридцати миль в час, так вроде полегче.
– Итак, капрал, мы выиграли?
