Подождав, пока батя свернет антенну, запускаю движок и выруливаю в степь. Двигаться будем по петле, через выжженные солнцем участки, чтобы не оставлять лишних следов на траве.
Оглядываюсь на сидящего рядом отца. Мысль запустить вперед дядю Колю принадлежит ему. И правильно, поскольку мы сейчас неотличимы от солдат. Камуфляж, бронежилеты, шлемы наемников, сидим в их машине. Только оружие у партизан свое.
Мертвый город мы так и покидали, выезжая в сумерках рассвета. Расчет прост – любой патруль оккупантов примет нас за своих, соответственно, потом поплатится за это. Но обошлось без непредвиденных встреч.
Зато представляю реакцию партизан, если бы на территорию лагеря без предупреждения заехал патрульный «Лендровер» наемников.
Переодеваясь в свой старый камуфляж, Николай даже маленько усомнился, что ему поверят в отряде. Еще, мол, сочтут перебежчиком, обеспечивающим безопасный проход оккупантам! Оказывается, все нормально.
Затормозив на полянке, окинув взглядом окрестности и вышедших навстречу партизан, понимаю: сомнения у бойцов Подполья все-таки присутствуют. Не видно ни одного вооруженного огнестрельным оружием парня. Наверняка держат нас на мушке, попрятавшись по укрытиям. А лицо у Павла, кстати, имеет уж очень характерное выражение.
Демонстративно спокойно выйдя из машины, снимаю шлем, броник, возвращаю на голову кепи. Винтовку за спину, поправить кобуру на поясе.
Рядом тем же самым занимается отец.
Не спеша подошедший командир жмет нам руки, заглядывает в машину, задерживает взгляд на пулемете.
А потом берет меня за плечи, смотрит в глаза и крепко прижимает к груди.
– Герой!..
* * *
Вечером в отряде состоялся настоящий маленький праздник.
Вообще, праздник начался с того момента, как бойцы увидели разгружаемые из машины оружие и боеприпасы. Вслед за стволами последовали тюки одежды. Много мы, оказывается, набрали – полный задний отсек. Имущество перекочевало в штаб, охваченные энтузиазмом парни кинулись готовить закрытый капонир для «Лендровера».
И каждый не отказал себе в удовольствии хоть секунду посидеть в удобных креслах автомобиля и взяться за ручки крупнокалиберного пулемета.
Мне поучаствовать в работе не довелось – просто не пустили.
Укрытие изготовили меньше чем за час. Рыкнув мотором, аккуратно заезжаю в выкопанную в склоне холма, перекрытую древесными стволами и плетеными щитами обширную землянку. Стены укреплены толстыми ветками, осыпаться не должны. Теперь маскировка въезда… никаких следов!
А с каким интересом ребята заглядывали в действующий прицел штурмовой винтовки! Я держал оружие перед собой, а они, внимательно слушая пояснения Николая, вникали в то, что видят в бою оккупанты.
И пусть я стоял, неотличимый от вражеских солдат, не было ни одного косого, даже сравнивающего с наемниками взгляда. Только уважение, восторг и дружба.
Радости и восторга добавилось, когда бойцов по одному стали вызывать в командирский погреб и выдавать «подарки».
Каждый получил штурмовую винтовку, все опытные бойцы – дополнительно пистолеты.
Нательное белье, одежда, камуфляж наемников, средства гигиены, посуда…
Избранным достались наручные часы и разгрузочные жилеты.
Так получилось, что в камуфляж Власты переоделась Маришка.
Ирония судьбы… Или насмешка.
Та женщина меня не любила, но в сексе себе не отказывала никогда.
Эта девушка посылает мне полные любви и обожания взгляды, но я ни за что не потяну ее в постель. Пусть она, как и Павел, считает меня героем… в жизни настоящего героя не могло быть столько грязи. Толерантной низости, начавшейся еще в «правозащитной» конторе. Как коснуться юной, чистой девушки губами, которые сначала, умело распаляя желание, целовала Ди и которыми потом я сам целовал тело наемницы?
Как обнять ее руками, которыми…
Нет, Марина, я слишком плохой человек. Возможно, выбрался из совсем было затянувшего болота, но его грязь осталась и снаружи, и внутри меня.
Да, это звучит красиво: «разведчик Подполья»…
Но куда деть месяцы безупречной, старательной работы сначала на «Молодежную правозащитную группу», а затем лучшим сапером вспомогательных сил оккупантов?
Если о них не знают окружающие меня патриоты, это не значит, что их не было совсем.
То, что удалось дважды взорвать трубу, уничтожить несколько наемников… этого не произошло бы без помощи отца, без товарищеской поддержки Николая.
Не могу сказать, что внимание и уважение бойцов Подполья тяготят и вызывают отторжение. Нет. Просто… какой-то отстраненной частью сознания я отчетливо понимаю, что не заслуживаю всего этого. Сделанного слишком мало, чтобы стать с ними наравне.
Хорошо, что дисциплина в отряде всегда остается на высоте. Разошлись по своим землянкам не отпускавшие меня до последнего радостные молодые бойцы, а мы засели в командирском погребе для обсуждения главной операции. Моей последней, в этом не может быть сомнений.
* * *
– Командир, я не могу выполнить такой приказ!
– Нет, ты его выполнишь, Сергей! И твой сын прав!
«Папа, тебе нельзя туда идти. Твоя задача – учить молодых бойцов, передавать им бесценный боевой опыт. В этом тебя заменить нельзя».
– Артем, как я могу тебя отправить туда одного?!
Можешь, папа. И отправишь, потому что есть такое слово: «надо». Хорошо, что Павел понимает это. А ты, дядя Коля, тоже не смотри так. Больше технических гениев в отряде нет, создание разминирующего «Змея Горыныча» теперь полностью на твоей совести.
Хорошо, что пришла в голову прочитанная когда-то в Интернете статья. Увлекаемая пороховыми движками конструкция вызовет сработку противопехоток, расчистив прямую дорогу к нефтегазопроводу. Но это произойдет потом, в будущем. Которого для меня уже не будет.
Если честно, я хотел отправиться в штаб наемников один. Разгромить с небольшой группой партизан подходящий конвой на подходе к Сити, закинуть обмотанные бинтами трупы в машину и рвануть через КПП. Сто процентов – досматривать «раненых» не будут, сразу пропустят в «госпиталь». Как будут уходить выполнившую задачу бойцы Подполья? Сложно сказать, но шансы у них будут, эти парни воюют с малолетства. Могут даже залечь в окопчики прямо тут, в степи, у самой дороги, замаскировавшись привезенными на джипе щитами. Переждать суматоху, потом выбираться за спиной обследующих местность рейнджеров. Если рейнджеры вообще туда сунутся, ведь я же не спать в штабе собираюсь.
Но командир решил твердо: добровольцы для самоубийственной акции будут. И они пойдут со мной до конца.
Соответственно, отцу и Николаю в эту группу не попасть никогда.
«А если у меня все-таки не выйдет с компьютерным вирусом?»
