– Да никто его туда не пустит! Я попытался ему
объяснить, что все, чего я достиг и что имею, я достиг своим умом и трудолюбием
в ущерб своему здоровью. В ответ на это он мне сказал, что, если бы он не дал
мне тот начальный капитал, у меня бы ничего не было. Но ведь когда он давал мне
деньги, не было тех условий, которые он сейчас выдвигает! Если бы он изначально
поставил такие условия, я бы просто отказался от его денег и попытался
раскрутиться своими собственными силами. И еще напомнил ему, что ведь мог
воспользоваться этими деньгами неумело и прогореть. На что он заявил: если бы я
прогорел, он бы ничего от меня не требовал, а так как мои дела идут хорошо, то
ко мне совсем другие требования.
Шеф тяжело задышал от нахлынувшего на него возмущения,
занервничал еще больше.
– Люся, ну ты только подумай! Это же называется
беспредел! Любой из нас может дать кому-то денег, затем исчезнуть на черт знает
сколько лет, а потом вернуться и потребовать половину всего, что имеет тот,
которому когда-то дали деньги. Просто бред! Тут нет никакой логики! Что такое
десять тысяч долларов по сравнению с тем, что я имею сейчас? И за какие такие
его заслуги я должен все это разделить?
– Олег Глебович, поступок вашего старого друга можно
оценить как грубое хамство. Я не знаю, почему вы так близко к сердцу принимаете
его поступок. Мне кажется, что в таком случае вы не должны давать ему и
копейки. Вы хотели разойтись с ним по-хорошему, поступили благородно, предложив
ему сумму, увеличенную вдвое, но он этого не оценил. Так что тут может быть
только один вердикт: надо послать его ко всем чертям и прекратить с ним всякое
общение.
– Именно это я и сделал, но…
Шеф замолчал, и я прочитала в его глазах испуг.
– И что?
– В последнее время мне угрожают.
– Обратитесь в милицию. Олег Глебович, это, конечно,
ваши дела, но мне кажется, вы что-то недоговариваете. Вы чего-то боитесь. Я не
понимаю, почему вы должны бояться человека, которого не видели двадцать пять
лет. Почему вы так сильно переживаете из-за его бредовых идей и условий?
– Потому что чувствую, что меня скоро убьют.
Последние слова шефа заставили меня вздрогнуть, и я
посмотрела на своего начальника совершенно другими глазами. Так, как никогда не
смотрела на него раньше. И что я увидела? Вместо бравого, всегда уверенного в
себе мужчины передо мной сидел совершенно потерянный человек, который имел
глубоко несчастный и даже болезненный вид. В глазах этого человека были
обреченность, страх и тоска.
– Олег Глебович, вы что такое говорите? Кто вас убьет?
Напишите на того, кто вымогает с вас деньги, заявление в милицию. Возьмите себе
охрану. Так же нельзя! Вы что хотите сказать, что на этого человека нет никакой
управы? Никогда не поверю. Кто вы и кто он? Если вы считаете, что у вас есть
основания для того, чтобы подумать о собственной безопасности, то примите
соответствующие меры.
– Люся, у меня был один знакомый… – Голос моего шефа
стал еще более грустным. – Так вот он очень сильно переживал за свою
жизнь. Вернее, он очень много работал и имел очень большие деньги. Такие люди
всегда находятся под прицелом. Особенно в нашем государстве. Он нанял пять
человек охраны и купил автомобиль с бронированными стеклами. До него было очень
трудно добраться, и он никогда нигде не появлялся в одиночестве – его всегда
окружали телохранители. А однажды утром он был застрелен в тот момент, когда
выходил из собственного дома. Причем выходил не один. Вместе с ним было трое
охранников, и это не помогло. Его убил снайпер, сидевший на крыше соседнего
дома. Ты понимаешь, к чему я это все говорю?
– Вы хотите сказать, что если кто-то задался целью вас
застрелить, то он обязательно это сделает?
– Вот именно.
– А я с этим не согласна.
– Почему? – В глазах шефа промелькнула надежда.
– Потому что чем больше человек заботится о
безопасности, тем труднее до него добраться. Любой из нас должен верить во
что-то лучшее. Нельзя сидеть сложа руки и ждать плохого. Вам угрожают, а вы
даже не пытаетесь прекратить эти угрозы. Вы начали бояться и поселили в своем
сердце страх. Это не приведет ни к чему хорошему.
– Люсенька, все намного сложнее! Если бы все было так,
как ты говоришь…
И я вновь подумала, что шеф рассказал мне далеко не все.
Некоторые детали он обошел стороной, не стал меня в них посвящать. И он имеет
на это полное право. Ведь он мой шеф, который всего лишь разоткровенничался со
своей секретаршей.
Как-то по-отечески взяв меня за руку, Олег Глебович
попытался улыбнуться и посмотрел на часы.
– Ладно, Люсенька… И зачем я гружу тебя своими
проблемами? Я что-нибудь придумаю, со всем этим справлюсь. Просто меня не
перестают поражать поступки некоторых людей. Они меня очень сильно удивляют и
даже шокируют! Ты права, из любой ситуации можно найти какой-нибудь выход, в
жизни абсолютно тупиковых ситуаций просто не бывает.
– Вот это другой разговор! А то вон как расклеились…
Вам совершенно необходимо взять себя в руки. Честное слово, в последнее время я
перестала вас узнавать. Вечно злой, замкнутый, раздраженный, дерганый… – Я не
могла не высказать свои претензии шефу. – Так можно довести себя… не знаю
до чего!
– Люсенька, ты совершенно права. Знаешь что?
– Что?
– Я тебя очень прошу. Побудь со мной эти выходные.
– В смысле?
– Только не подумай плохого. Ты мне очень нужна. Ты в
самом деле действуешь на меня успокаивающе. С тобой я собираюсь с мыслями и
рассуждаю более здраво. Знаешь что? – снова вдруг спросил Олег Глебович и
посмотрел на меня таким умоляющим взглядом, что мне стало его по-настоящему
жаль. Еще совсем недавно я считала его самодуром, а теперь увидела человека,
который находится на грани нервного срыва и не может самостоятельно решить
навалившиеся на него проблемы.
– Что? – повторила и я свой вопрос.
– Пожалуйста, немедленно прекрати работать. Выключи и
не мучай больше компьютер.
– Что значит выключи? Но мне к понедельнику нужно
сделать большой объем работы. Я не успею.
– Люся, я разрешаю тебе отодвинуть этот объем работы на
то время, когда тебе будет удобно его выполнить. А эти два дня ты на отдыхе.
Просто отдыхай на моей даче, наслаждайся красивой природой, дыши свежим
воздухом и разговаривай со мной на самые отвлеченные темы.
– Вы хотите, чтобы эти дня я выступала для вас в роли
этакой… мм… успокоительной таблетки?
