– Именно это я и делаю. Я очень строго контролирую свое
окружение, и чужаку в нем не место. В свое время я хлебнула женской зависти и
злости. Раньше никогда не думала, что бабы могут быть такими завистливыми, что
желчь из них фонтаном бьет, а позже сама удивилась. Какие, к черту, подруги?!
От подруг одни неприятности.
– Нужно уметь выбирать подруг, – снова попробовала
я возразить Веронике, но та только засмеялась в ответ.
– Да не бывает никаких подруг! Все бабы одинаковые.
Если тебе плохо, они все тебя жалеют, успокаивают и мечтают вместе с тобой о
том, чтобы тебе было хорошо. Но если, не дай бог, тебе хорошо, то они все
начинают мечтать об обратном – чтобы тебе было плохо, и делают для этого все
возможное. Я эту школу тысячу раз прошла и всю кухню так называемой женской
дружбы знаю.
Мне захотелось с Вероникой поспорить, но лимузин подъехал к
шлагбауму и въехал в огороженный двор.
– Уже приехали. – Вероника протянула руку любезно
распахнувшему дверцу водителю и вышла из машины.
Апартаменты, принадлежащие Веронике, занимали целый этаж
трехэтажного особняка и состояли из девяти комнат. Я видела подобные квартиры
на картинках или в кинофильмах, но никогда не посещала такие жилища в реальности.
Вероника водила меня по комнатам и объясняла, где что лежит.
– Если что-то забудешь, то можешь смело спрашивать у
тети, – попыталась успокоить меня она. – Я сама сюда въехала недавно,
поэтому зачастую не имею представления, где лежат многие вещи.
– А если тетя меня заподозрит?
– В чем?
– Ну, что я не Вероника.
– Дорогая моя, ты слишком многого от меня хочешь.
Постарайся сделать так, чтобы никто ни в чем тебя не заподозрил. Все зависит от
твоего актерского мастерства.
– Но ведь я же не актриса!
– Придется ею стать. И что это значит: ты не актриса?
Да каждая женщина в душе актриса, а жизнь – один сплошной театр, и от этого
никуда не денешься. Мы не играем – нас жизнь заставляет. А теперь – шагом марш
в ванную.
– Зачем?
– Затем, что через полчаса приедет гример.
– И при чем тут ванная?
– При том, что тебя машина сбила и ты вся сейчас в
пыли. Неопрятная, грязная… Жуть!
– Ты меня совсем застыдила. Не такая уж я и грязная,
просто немного испачкалась. Мой внешний вид полностью соответствует тем
обстоятельствам, в которые я попала.
– Перед стилистом ты должна предстать, словно младенец.
С чистыми волосами и невинным лицом. Да и я тоже.
– А ты-то зачем?
– Мне волосы будут красить в твой цвет. Признаться
честно, я еще никогда с такими яркими волосами не ходила. Наверное, сначала
волосы потребуется немного обесцветить, а затем уже красить в гранат. –
Вероника вздохнула: – Волосы жалко.
– Почему?
– Потому что они портятся. Ты пока иди, принимай ванну,
а мне нужно сделать несколько звонков и отправить своего водителя отвезти
загранпаспорт.
Хорошенько вымыв свои волосы, я обвязала голову полотенцем и
осторожно села в ванну. Осторожно, потому что все ушибы и ссадины очень сильно
болели. Я безумно любила принимать ванну и могла валяться в ней часами, да и
эта ванная комната не могла не привести меня в восторг. На стене висела
плазменная панель, а это значит, что при желании можно было бы включить
телевизор и, не выходя из воды, смотреть какой-нибудь фильм. Все-таки роскошь –
великая штука. Вместе с ней появляется особый вкус и интерес к жизни. Вот, я
лежу сейчас в довольно большой джакузи с множеством непонятных мне кнопок.
Напротив ванны возвышаются две старинные мраморные колонны, которые придают
этой комнате особое величие и неповторимый шик…
Неожиданно дверь ванной распахнулась, и в нее совершенно
бесцеремонно вошла Вероника. Сев на краешек ванны, она коснулась рукой пены и
улыбнулась.
– Что, уже вылезать? – тут же поинтересовалась я и
поправила полотенце на голове.
– Еще немного, и нужно будет вылезать. Скоро гример
приедет. Как тебе ванна? Впечатляет?
– Ванна как ванна. – Я постаралась не показывать
своего восхищения, чтобы не выглядеть идиоткой, которая потеряла дар речи от
навалившейся на нее роскоши.
– А что ты джакузи не включила?
– Я ее не люблю.
– А что же ты любишь?
– Я люблю русскую баню. Ты знаешь, что это такое?
– Слышала, но не пробовала. В кино видела, как все на
лавках лежат и друг друга вениками хлещут.
– В кино это одно, а в жизни совсем другое. Ты не
представляешь, как классно выскочить из жаркой бани, напарившись от души, и
упасть в снег.
– В снег?! – Вероника заметно съежилась.
– Вот именно, в снег.
– Я этого даже представить себе не могу. И ты
когда-нибудь так парилась?
– Да, вместе с Игорем. – Уже выпалив ответ на вопрос
Вероники, я поняла, что сказала лишнее, хотя это получилось у меня совершенно
невольно, помимо моей воли. – Это классные, ни с чем не сравнимые
ощущения. А самое главное – так нервную систему успокаивает!
– И что, он тоже в снег прыгал?
– Да.
– Может, ему опять в снег прямо из баньки попрыгать
надо? Может, мне ему это устроить?
– Зачем?
– Затем, что нервы у него ни к черту. Он со своей
ревностью меня уже достал.
– Значит, есть за что.
– Он мучает меня ревностью как с поводом, так и без
повода. Ревнует ко всему, что шевелится. К случайному повороту головы в театре,
к мимолетной улыбке, к прошедшему мимо меня мужчине, к каждому слову! Иногда
мне кажется, что он не выдержит и взорвется, как паровой котел. Тебя он тоже так
ревновал?
– Это одна из основных черт его характера. – Я
поймала себя на мысли о том, что могу уже вспоминать о Игоре более спокойно,
хотя и не отрицаю того, что при звуке его имени меня пронзает острая душевная
боль. – Если мужчин разделять по классификации, то он относится к классу
ревнивцев. А еще мне хочется сказать тебе, что у меня нет никакого желания
разговаривать об Игоре. Этот человек остался в моем прошлом.
– Как знаешь. Ты хочешь сказать, что ты его уже
разлюбила?
