Отложив письмо в сторону, я взяла листок бумаги и принялась
сочинять ответ. Я написала о том, что сейчас сижу на работе, смотрю в окно и
любуюсь осенью. Я также написала о том, что осень для меня всегда печальна,
потому что все самые грустные события в моей жизни происходили именно осенью.
Сейчас рядом со мной еле слышно играет приемник. Он настроен на джаз. Я вообще
обожаю джаз, потому что джаз всегда оригинален и неповторим. Он возносит нас в
поднебесье, вызывает в нас сумасшедшую гамму чувств, слегка окутанную
ностальгией, и позволяет упиваться различными сказочными импровизациями. Вот я
пишу письмо, слушаю джаз и понимаю, что разрыв отношений между мужчиной и
женщиной еще не конец света. Я понимаю, что во мне еще есть силы и я еще
обязательно поиграю с жизнью, и мы посмотрим, кто кого. Я спросила Николая, как
он относится к джазу и каких джазовых исполнителей знает, а еще – посещал ли он
когда-нибудь джаз-клуб и какие вообще пристрастия в музыке имеет. Я написала о
том, что сейчас в моей жизни наступил странный период: вчерашнее ушло навсегда,
а предсказать то, что будет завтра, невозможно, потому что у меня нет никаких
предчувствий. Я чувствую, что в моей жизни нужны перемены, и я жду их, ведь
именно перемены заставляют нас мобилизовать свои силы и включить инстинкт
самосохранения. Я также честно призналась в том, что никогда в жизни не писала
писем туда, где живут люди, изолированные от общества, которые преступили
закон, но письмо от Николая не могло оставить меня равнодушной, потому что оно
было какое-то особенное и излучало неведомую теплоту. В последнее время я уже
привыкла ни на что не надеяться, но, несмотря на данное состояние, я все же
буду ждать письма от человека, внезапно возникшего в моей судьбе, хотя бы для
того, чтобы просто отвлечься от своих негативных мыслей и прочитать слова
мужчины, которому сейчас намного тяжелее, чем мне. Моя личная трагедия научила
меня тому, что мне еще предстоит работать над собой, учиться бесконечному
терпению и беречь хорошее рядом. Мне предстоит многое в себе пересмотреть и
переосмыслить. И я не хотела скрывать, что человеку, который сможет быть рядом
со мной, будет очень тяжело, потому что ему придется слишком многое принять из
моей прошлой жизни и терпеливо ждать, когда в моей душе образуется чувство
облегчения и я смогу найти в себе силы для того, чтобы рассчитывать свои
эмоциональные ресурсы. Пройдет время, и я обязательно успокоюсь. Я успокоюсь от
того, что когда-то летала на волне своих чувств, а теперь этой волны нет. Я не
летаю. Я хожу по земле каким-то неуверенным шагом. Я чувствую, что устаю от
боли в своем сердце, которое не хочет бездействовать и молчать, потому что ему
нужны сильные чувства и оно не может жить без иллюзий.
Вечером я опустила письмо в почтовый ящик и пошла в
направлении своего дома. Я почему-то думала о том, как Николай получит письмо,
как он сильно обрадуется, как будет перечитывать каждую строчку множество раз и
смотреть на конверт обезумевшими от восторга глазами. И все же в моей голове
промелькнула мысль по поводу того, что, возможно, все будет выглядеть совсем не
так: может, Николай обыкновенный аферист, который довольно часто пишет подобные
письма в ответ на объявления и знакомится с одинокими женщинами, не забывая
каждой напомнить, что она и есть его вторая половинка, которая по случайности
потерялась в этом огромном, жестоком, порою беспощадном мире и нашлась для
того, чтобы соединиться и жить счастливо с другой половинкой, коей и является
сам Николай. Возможно, Николай получит мое письмо вместе с пачкой других
адресованных ему писем, посмеется по поводу того, что еще одна дуреха попалась
в его искусно расставленные сети и тем самым подписалась на бесперспективные
отношения, полные пустых надежд и иллюзий. И все же… Нет. Так нельзя. Нужно
надеяться на хорошее. Нужно всегда надеяться на хорошее, и необходимо во что-то
верить. Мысль материальна, поэтому мы должны верить только в хорошее. Да и, в
конце концов, нет смысла ломать себе голову, по поводу совсем незначительных
действий. Ничего не произошло. Я всего лишь написала письмо. Подумаешь,
обыкновенное письмо… И даже если ответ не придет, то он, по большому счету, мне
и не нужен.
Подойдя к своему дому, я встала как вкопанная и посмотрела
на стоявшую у подъезда иномарку, при виде которой ощутила, с какой бешеной
скоростью забилось мое сердце. Это был автомобиль моего бывшего возлюбленного,
который так подло со мной поступил, предал, который попросил никогда больше его
не беспокоить. Чем ближе я подходила к своему подъезду, тем все больше и больше
ощущала, как мои ноги становятся ватными, а колени начинают дрожать.
Из машины вышел Игорь и посмотрел на меня подозрительным
взглядом. Почувствовав, что у меня пересохло во рту, я глянула на него
исподлобья и сквозь зубы спросила:
– Ты меня ждешь?
– Тебя, – тут же ответил он. – А кого я могу
еще ждать? Я же, кроме тебя, в этом доме никого не знаю.
– Мало ли. Вдруг с кем познакомился…
– Ни с кем я не познакомился!
– Откуда мне знать. Ты ж у нас быстрый мужчина. Захотел
– встретился, захотел – разорвал, захотел – завел себе новую пассию. А вообще…
– Я замолчала и посмотрела на Игоря задумчивым взглядом. – Ты не подумай,
что я тебя в чем-то упрекаю или сейчас закачу тебе истерику. Ничего подобного
ты от меня не услышишь. Тебя для меня нет. А каким ветром тебя сюда занесло?
– Поговорить надо.
– Говори.
Игорь слегка растерялся и как-то нервно поправил свой
галстук.
– Что, прямо здесь?
– А у тебя есть какие-то предложения? Ты хочешь, чтобы
мы поговорили в твоей машине?
– Я думал, ты пригласишь меня в квартиру, и мы сможем
спокойно поговорить там.
– А я посторонних мужчин к себе на квартиру не
вожу, – резко отрезала я.
– Не такой я уж и посторонний… Ты же меня не первый раз
в жизни видишь!
– То, что не первый, я согласна. Но, если честно, я и
не думала, что тебя еще когда-нибудь увижу. Я вот смотрю на тебя и не пойму,
чему я обязана такой честью?
– Может, ты все-таки не сочтешь за труд и пригласишь
меня к себе в дом на разговор? – Моментально обратив внимание на то, как я
сморщила нос, Игорь повернул голову в направлении своей машины и произнес
обреченным голосом: – Если тебе настолько неприятно мое общество в твоей
драгоценной квартире, то хорошо, давай поговорим в машине.
– Ладно уж, давай поднимемся, – сказала я как
можно более безразлично, в очередной раз пытаясь унять нервную дрожь в
голосе. – Только предупреждаю сразу: если ты что-то хочешь забрать из
вещей, которые ты у меня оставил, то уже поздно. После всего, что ты сказал мне
по телефону, я вынесла их на мусорку.
– Мне ничего не нужно, – угрюмо пробурчал Игорь и
стал подниматься следом за мной по лестнице.
