– Добрый вечер, Елена Михайловна!
– Добрый вечер! Алексей Алексеевич, моя знакомая узнала, что в сентябре сорок второго ваш солдат лечился в госпитале Третьей Ударной армии, после ранения под Велижем. То есть под Зубцовом он пропасть без вести в августе не мог.
– Большое спасибо вам, Елена Михайловна! Вы и ваша знакомая практически сняли камень с души у людей. Надо им сейчас позвонить, пусть порадуются. Позвольте вопрос: вы когда завтра заканчиваете работу?
– В шесть вечера.
– Вы не будете против встречи с вами в том же кафе?
– Я пока не могу сказать, буду ли я занята после работы.
– А вы не сможете переслать завтра днем мне сообщение на пейджер? Номер у вас есть.
– Хорошо. До свидания, Алексей Алексеевич. Рада, что смогла вам и вашим друзьям помочь.
– Еще раз примите мою искреннюю благодарность. До свидания, Елена Михайловна.
Эхма, надо вставать и идти на переговорный. Обрадую Кузнецовых и переговорю про один момент… Идя обратно к гостинице, я решил завтра поехать в Кронштадт. Надеюсь, ночь пройдет не совсем без сна, а утром я смогу оторвать голову от подушки.
И это удалось.
А вот теперь – Кронштадт. В принципе он уже как бы лишний и исследуется мною только для страховки. Ну и не мешало бы вообще на город и крепость поглядеть – где я еще увижу такое интересное? В Новороссийске от самой крепости Новороссийск уже ничего не осталось. От его турецкого предшественника крепости Суджук-Кале остались только сильно оплывшие валы и рвы. От укреплений времен войны в самом городе ничего нет, их надо искать за городом. В Крымске – ничего. В Воронеже, где я учился, – то же самое. Так что из более-менее целых крепостей я видел только Петропавловку и московский Кремль и монастыри.
В Севастополе, куда нас возили на экскурсию, все нам показывали как-то вразнобой. Малахов курган, старые траншеи на Сапун-горе и (издалека) Генуэзские башни в Балаклаве. Надеюсь, что в Кронштадте будет на что посмотреть. Теперь о местах Тьмы. Что я знаю о возможных массовых смертях в Кронштадте? Вроде был какой-то взрыв боеприпасов на форте Константин в 1896 году. Дальше было одно или два Кронштадтских восстания во время революции 1905–1907 годов, потом убийства офицеров флота и крепости в Февральскую революцию. Далее Кронштадтский мятеж 1921 года и его подавление. В войну взрыв погребов линкора «Марат» – сразу погибло не то двести, не то триста человек экипажа. Кто-то погибал при бомбежках и обстрелах города в войну, кто-то умирал от дистрофии, возможно, были еще какие-то аварии и взрывы, о которых я не знаю.
Сильно выделяются погибшие при мятеже 1921 года, поскольку я слышал о нескольких тысячах расстрелянных. Хотя Сережка мне рассказывал, что в Гражданскую войну вынесенный приговор о расстреле не обязательно реализовывался, особенно если это был не какой-нибудь «бывший», а гражданин из трудящихся. Ему его коллега говорил, что Челябинская ЧК подписывала тысячи смертных приговоров, а исполняла из них один на тысячу. Остальным дезертирам (а это были в основном они) расстрел заменялся отправкой на фронт. Думаю, что они дальше опять дезертировали, и уже другая ГубЧК приговаривала их опять к расстрелу, который еще раз заменяла фронтом. Интересно, сколько раз так «расстреливали» отдельных хронических дезертиров? Что касается кронштадтских расстрелов двадцать первого года, расстрелять и похоронить несколько тысяч человек на небольшом острове, где близко уровень моря, – очень сложно. Скорее всего, расстреливали где-то на материке, где лесов, болот и оврагов полным-полно. Таким образом, надеяться на могилы расстрелянных в 1921 году мятежников нельзя. Убитых во время восстаний и расстрелянных после того было не так много по нынешним меркам. Сейчас мы за день в новостях слышим о большем числе смертей, и цифры, где нет многих нулей, нас не трогают. Часть офицеров в семнадцатом году были убиты прямо на кораблях, которых давно уже нет.
Итого реально два-три места, и то надо одно из них постараться посетить. Это место взрыва на «Марате». Местом расстрелов и убийств семнадцатого года и позднее называют овраг за Морским собором и Якорную площадь перед ним. Можно даже объединить площадь и овраг в одно. Тогда два места всего. Ну, и посмотрю на город, сколько смогу. Хорошо бы к экскурсии прибиться, только есть ли они в Кронштадте? Ладно, еду и не буду сильно заморачиваться. Что увижу – то мое. Я поехал опять в район Финляндского вокзала на метро, потом в одном из близлежащих переулков нашел какой-то китайский микроавтобус. Впрочем, готов признать, что это был не китайский, а индийский, или индонезийский, или даже корейский. Ибо название фирмы аккуратно было снято с машины спереди, сзади осталось только две буквы «ТА». Хотя выглядел он достаточно современно. Собственно, мне все равно, чей он, лишь бы не развалился по дороге.
Сел в кресло – а ничего так, только ногам тесновато. Но я не знаю, кто тут виноват – конструкторы, рассчитавшие салон на скромные размеры своих сограждан, или это уже водила постарался, запихивая в салон лишний ряд кресел. Два десятка пассажиров подошли за час, водитель собрал деньги и громко сообщил, что трогаемся.
Ехали мы какими-то петлями и на большой скорости. Как я думал, водитель хотел максимально быстро выбраться из города, оттого и выбирал закоулки, а извилистость пути компенсировал скоростью. Нас сильно бросало из стороны в сторону, разглядеть окружающие шедевры архитектуры не удавалось – больно быстро они исчезали за спиной. Мне от такой езды было не по себе. Но поглядел я на окружающих – они невозмутимо ехали, компенсировали рывки и толчки изменением положения тела и даже в адрес водителя не ругались. Видно, так маршрутчики ездят в громадном большинстве, потому и народ возмущаться будет, только если в столб впишемся. Значит, нечего мне с провинциальным-то рылом жаловаться на реалии культурной столицы. Сижу, молчу, по сиденью ерзаю на поворотах.
И закончилось мое моральное терзание уже за городом, настал и этот момент. Дорога от города до дамбы мне не запомнилась – сосновый лес вокруг да сосновый лес, и пара поселков по дороге. А вот когда въехали на дамбу, я аж привстал и стал крутить головой, ибо хотелось глянуть туда и сюда. Само по себе интересно было ехать над бывшими водами залива. Что-то подобное я видел на косе Чушка, когда едешь с Кубани в Крым, но там коса естественная, а тут рукотворные дамбы, по которым идет шоссе. Периодически справа вырастают какие-то сооружения – не то водопропускные, не то судопропускные. И тут же век нынешний и век минувший сходятся. Слева идет цепочка островных фортов, которые здесь построили для защиты северного фарватера.
Два совсем впритык к дамбе, три – чуть поодаль. Пытаюсь рассмотреть их поподробнее, но видна только часть построек, насыпи, здания, деревья. Интересно, используют ли их сейчас и живут ли там люди?
Перевожу взгляд вправо – там тоже есть на что посмотреть. Еще два крохотных островка-форта поблизости, два поодаль, аж почти на горизонте. Эти дальние – более новые форты с названиями «Обручев» и «Тотлебен». Их совсем не рассмотреть – пятно на воде, и все. Ближние еще видны. Самый ближний – Северный номер один соединен с островом дамбою. Еще старой – сплошная груда гранитных валунов и ужасная дорога по этим валунам. По ним сейчас в сторону «единички», переваливаясь на колдобинах, медленно едет «бобик».
