Два человека уже есть в наличии, и третий не преминет появиться. Ладно, полезу-ка я к себе наверх, только вот переоденусь в спортивный костюм. Дам пока нет, вот этим моментом и надо воспользоваться. Скорей бы отправление и приход проводника за билетами. Мне что-то опять хочется спать, хоть ночью спал вполне пристойно. Старею, наверное.
Прощай, колыбель революции. Да минет тебя дыхание Тьмы после моего отъезда.
Глава 6
«Туда живым заказан вход…»
На обратной дороге мне с народом разговаривать не хотелось. Как-то не вызывали они желания рассказать им о возможном будущем. Люди были как люди, но… что-то мешало заговорить об этом. И вообще разговаривать не хотелось. Поэтому я почти не раскрывал рта. Так, пара слов по необходимости.
В основном я лежал на своей верхней полке – когда читал уцененные книги, которые успел купить в магазине, когда спал, наверстывая упущенное в Питере. И вспоминал.
Воспоминания буквально шли потоком, словно я их сдерживал-сдерживал, а теперь устал сдерживать и открыл дверь к ним. Хотя этого не было. Прошло уже много лет, я после всей серии провалов не хотел о пережитом и вспоминать. Хотя в этом был небольшой приятный момент – в тех местах летели дни и месяцы, а в исходной точке все так же длился тот же день двухтысячного года. Так что «И дольше века длится день» – это не только заглавие романа и поэтическая метафора такого ощущения, но и вполне реальное событие. Сначала я попал в прошлое, потом в будущее, потом опять в прошлое, потом вообще не знаю куда. Впечатлений было столько, что мне сразу после возвращения казалось, что это было не в реальности, а произошел рецидив болезни. Разыгрался галлюцинаторно-бредовой синдром, и я бегал по округе, думая, что нахожусь в ином времени и месте и с персонажами своих галлюцинаций общаюсь. А когда оказалось, что я вернулся во все тот же октябрь и все того же года, это усугубляло.
Если вы очнулись в своей реальности, сохранив память о том, что перед этим два года жили в незнакомом месте и времени, а времени прошло не два года, а совсем немного, – что это может быть? Либо сон, либо психическое расстройство. А вот какое психическое расстройство – это сами думайте: от того что у вас болезнь Блейера или вы чего-то нажрались. Хоть водки, хоть ЛСД.
Но, нажравшись чего-то, отчего вас унесло в неведомые дали, вы должны ощущать какие-то последствия – похмелье или постинтоксикационные расстройства. А тут ничего такого. Самочувствие – ну почти нормальное. Тогда получается, что уж очень красочные сны начались. Не было такого десятилетиями, а сейчас вот раз – и появились сны о другой жизни такие, что как будто так и было. Ну да, много есть выражений на тему, что жизнь – это сон. Мне лично нравится поговорка: «Только во сне и сдалось, будто на свете жилось». Но подозрительно это. Может, это не сон, а онейроид? А может, еще лучше так: «Сон не жизнь (снилось, и забыл)»?
То есть опять приходим к страшной гипотезе о рецидиве болезни.
У меня лично с полгода душа не на месте была из-за переживаний, но рассказывать об этом психиатру не хотелось. Мне комфортнее, когда я числюсь в ремиссии, а не требую срочной госпитализации, да еще и в краевую больницу на улицу Красную. Но если я это скрою, а это и впрямь болезнь, то мне потом тяжелее из нее выходить будет. В общем, пребывал я в положении буриданова осла, пока все не разрешилось «нулевым вариантом». Буриданова осла в сочинениях Буридана нет, и у меня рецидива нет, то бишь болезнь все так же стоит на месте.
Правда, многие люди мне говорили, что я выглядел моложе, чем раньше, но я на это внимания не обращал. Люди часто воспринимают чужой возраст очень приблизительно, а когда долго не видят, часто думают, что ты похудел, поправился, отрастил усы и пр. Я сам тому пример – усы я стал отращивать еще в школе и никогда не брил. А знакомые, не видевшие меня годами, почему-то начинали при встрече говорить, что я отрастил усы! При этом они не замечали, что я похудел на пятнадцать килограммов.
Хотя если подумать, то я действительно выгляжу моложе, чем у меня написано в паспорте. И этого не было до моих приключений во времени. До того, глядя в зеркало, я видел человека своего возраста. А вот теперь из зеркала на меня смотрит человек далеко не сорока двух лет. Можно смело говорить, что мне тридцать пять. Скорее всего, так сработало пребывание вблизи Тьмы, в ней самой и полеты холодным коридором. Можно было бы радоваться, но как-то не тянет. И не оставляет мысль, когда я вспомню об этом, что внутреннее время организма может и наверстать упущенное. И даже побежать дальше. Щелкнет что-то внутри, и пойдут часы вразнос, пробежав внутренние двадцать лет за календарный год.
Поезд двигался вперед, но я не следил за тем, где он сейчас. Мелькали лес, поля, станции, встречные поезда, мосты. Люди ходили по коридору вагона, хлопала дверь, пропуская волну табачного запаха… Но жарко не было даже при закрытом окне – хорошая вентиляция в вагоне.
Прошло одиннадцать дней, и мы вновь стали пытать счастья в том же месте. Я беспокоился про возможную реакцию Тьмы и даже директора довел до нужной кондиции, чтобы тот городское начальство ознакомил с тем, что мы за очень короткий срок трижды являемся все туда же, словно специально вызывая огонь на себя. Павел Романович выложил это городскому совету, но их не впечатлило. Должно быть, им понравились результаты – устойчивое электроснабжение после замен на подстанции. А тут еще бензогенераторы… Пусть их даже не десяток, как мы рассчитываем, а всего пара штук, – вот еще два кабака с живыми деньгами каждый день. Или электроосвещение в учреждении, которое пока обходится керосиновыми лампами. А со светом статус конторы повысится. В общем, проблемы индейцев шерифа не волнуют. И индейцы стали думать, как жить дальше. Кстати, разведбатовцев тоже это беспокоило.
Потому они специально немного потянули и не поехали ровно через неделю. Экспедиция была такой же силы – два ленд-лизовских полугусеничника с экипажами, только командир и личный состав другие. Ну а в качестве научно-технического персонала – я и еще один пожилой, но шустрый дядечка по фамилии Герасименко с угольного карьера. Он в той жизни лет сорок проработал на железной дороге и якобы все знал про вагоны, в том числе и старых образцов.
На летучке у разведбата я высказал мысль о том, что нельзя ли послать усиленный состав, потому что в предыдущий раз сил едва хватило уйти восвояси. Но Кулеш это не поддержал, заявив, что это проверенный и обычный состав разведгруппы. Такие силы не привлекут внимания, так как обычны. Ну да, если думать про адаптантов, то логика в этом есть. Обычный дозор не вызовет у них мысли, что эта экспедиция им чем-то грозит, вроде как та, что была не то зимой, не то поздней осенью, когда разведбат зашел очень далеко, совсем близко к Тьме и сжег там деревню, где жили адаптанты.
Гм, а ведь обратного ответа-то от них и не было. А не будет ли выбивание такой группы воздаянием за рейд к деревне? Или хотя бы его первой серией?
Этим сомнением я после совещания поделился со старлеем Борисевичем, с которым пойду в рейд. Он ответил коротко: «Не сыпь мне соль на рану!» Я отстал. А другим сомнением о разумности Тьмы, которая этого так не оставит, делиться не стал.
