Все эти мысли со скоростью света пронеслись в голове. Я не знала, что предпринять. А Вадим, как назло, засел в лечебнице…
Тем временем из внедорожника показался Данила, слегка вразвалку направился к задней дверце. Открыл ее. И я охнула от неожиданности. Навстречу парню выпрыгнул огромный ротвейлер. Данила пристегнул поводок к ошейнику и повел пса к лечебнице. На левом бедре собаки виднелась повязка. И ротвейлер, прихрамывая, все время стремился поджать больную ногу.
Я подпрыгнула на сиденье. Надо же! И здесь собака! Но откуда у Данилы ротвейлер? У холостяка-то, живущего в малосемейном общежитии! И, главное, зачем? Ротвейлера можно держать за городом, в большом особняке. Но только не в городе, не в крошечной квартире. И выгуливать желательно подальше от толпы людей, где каждый может спровоцировать сурового пса на агрессию…
И надо такому случиться: Вадим и Данила встретились на лестнице. Вадим посторонился, придержал дверь, пропуская пса. Данила вежливым кивком поблагодарил его. Мужчины разошлись. А я чуть не тронулась умом от нетерпения, потому что Вадиму вздумалось купить сигарет и он направился к табачному киоску.
Наконец дверь «Хаммера» открылась, и Вадим устроился на водительском сиденье.
– Ты! Где тебя черти носят? – ткнула я его кулаком в плечо. – Видел парня с ротвейлером? Это Данила, Юрин водитель. Но у него никогда не было собаки! Откуда он ее взял? И что делает у ветеринара?
– Данила, говоришь?
Не выясняя деталей, Вадим схватился за мобильник. Через секунду я стала свидетелем его разговора с профессором.
– Слушай, Лев Зиновьевич! Там к тебе парень с ротвейлером спустился. Узнай, пожалуйста, откуда у него собака. И что за рана у нее на ноге. А главное, попробуй шерстку на экспертизу заполучить.
Помолчав мгновение – профессор ему что-то ответил, – Вадим сказал:
– Ничего мы подождем. Большая очередь? Кролик и морская свинка? Да, серьезные пациенты! Ротвейлер за ними? Ладно, занимайся своими свинками. Позвони, когда освободишься.
Ждать пришлось долго. Часа полтора! Ротвейлера Данила вынес на руках. Теперь повязка охватывала всю тазобедренную область. И пес безвольно обвис на руках водителя.
Я видела, с каким трудом Данила дотащил, а затем затолкал пса в заднюю дверь внедорожника. Затем присел возле машины на корточки и закурил.
И тут зазвонил телефон. Вадим прижал трубку к уху.
– Привет, Зиновьич! Что-то интересное обнаружил?
Профессор быстро говорил в трубку, но я не разобрала ни единого слова. Вадим слушал. Я наблюдала за Данилой, потому что в кабине было уже темно, и я все равно не видела глаз Вадима в зеркале. Данила вдруг резко встал, рывком открыл машину, сел, захлопнул дверцу…
Внедорожник сорвался с места, как торпеда.
– Черт! – заорал Вадим и повернул ключ в замке зажигания. И сразу завопил он еще громче: – Держи трубку!
А когда я, не поняв, схватила мобильник и зажав его в руке, рявкнул:
– К уху прижми!
В отличие от машины Данилы, «Хаммер» довольно лениво вывернул со стоянки, и мы увидели только мелькнувшие вдали габаритные огни внедорожника. К счастью, шоссе было полупустым, Вадим прибавил скорость.
На небе копились темные тучи. Я приспустила немного стекло: в лицо бил ветер, пахнувший дождем. Фонари сливались в одну линию, а пролетавшие по встречной полосе машины вжикали, как пули у виска, только громче. Я хорошо понимала: при такой скорости водителя отвлекать вопросами нельзя. Но просто умирала от любопытства, что такого сказал Вадиму профессор, отчего тот очертя голову бросился в погоню за Данилой. К счастью, мы настигли внедорожник довольно быстро, на одной из автозаправок, а затем покатили чинно, на приличном удалении, но так, чтобы не потерять его из виду. Проехали еще километров пятьдесят, и появившиеся у меня сомнения переросли в уверенность.
– Вадим, – сказала я тихо, словно кто-то мог услышать, – чует мое сердце, Данила едет к нашей даче.
– Сколько до нее?
– Километров тридцать осталось. Скоро будет поворот направо, на Загрядье. Это поселок такой. До него километров пять. А за ним – сосновый бор. В бору наша дача.
– Понял, – кивнул Вадим. И с досадой произнес: – Эх, надо бы сменить машину. Слишком уж она приметная!
– Зато ночью фары выключишь, фиг кто заметит, – засмеялась я. И под эту марку спросила: – Ну, что там твой профессор обнаружил?
– Много чего, – был короткий ответ.
Я не увидела, но почувствовала по интонации, что Вадим расплылся в улыбке. А затем он принялся-таки рассказывать.
– Во-первых, как я и думал, шерсть Дарьки и Риччи не совпадает по множеству показателей с теми шерстинками, которые обнаружены в ране, на кочерге и частично на скотче, в который упаковали девицу. Но зато подобные волосинки имеются на перчатке, которую нашел Горшков. Лев Зиновьевич определил, что они принадлежат крупной короткошерстной собаке, типа ротвейлера, дога, добермана. Случай преподнес нам подарок в лице Данилы и его пса. Профессору не составило труда определить, что волосинки, найденные на месте преступления и те, что принадлежат собаке Данилы, – идентичны. Но рано кричать «ура», это только предварительная экспертиза. Более тщательная может выявить некоторые отличия. Но самое интересное, что профессору удалось прибрать к рукам носовой платок Данилы. Сама понимаешь, пот, слюна, другие выделения человека – строго индивидуальны. Если на перчатке и носовом платке следы окажутся идентичными, то…
– Выходит, Данила убил Юру? – перебила я Вадима. – Как такое может быть? Он его лет шесть или семь возил. Получал очень приличную зарплату. Зачем ему убивать кормильца и поильца? А теперь объясни, как ты предъявишь свои доказательства следствию, если экспертиза проводилась нелегально? Как объяснишь, откуда перчатка? И откуда у твоего профессора нашлись шерстинки с кочерги? Ты опять морочишь мне голову?
– Как раз не морочу, – отозвался Вадим, не отрывая взгляда от дороги. – Льва Зиновьевича всегда привлекают, если в происшествии фигурируют животные. Он как раз проводил экспертизу по твоему банкиру.
– Но тогда с какого перепугу меня назначили преступницей, если все проще пареной репы? Ведь и дураку понятно, что шерсть ротвейлера отличается от шерсти карликового пуделя. Даже по цвету. Ты заметил, Дарька у меня рыженький и кучерявый?
– Заметил, – засмеялся Вадим. – Сначала никому и в голову не пришло, что на кочерге и в ране шерсть другой собаки. Но следователь уже заподозрил неладное. На скотче оказалась и Дарькина шерсть, кстати. В общем, еще день-два, и сладкую парочку все равно бы схватили. Мы же пытаемся ускорить этот процесс.
Я вгляделась в темноту. Красные огоньки мелькали впереди.
– Сейчас он едет на дачу к Лизоньке. С больной собакой? Зачем? – размышляла я вслух. – И при чем тут Горшков? Какие деньги мог ему заплатить Данила? Парень же гол, как сокол! А Лизонька? Она даже не вступила в наследство! Но я изрядно испорчу ей кровь, если мерзавка станет претендовать на все Юрино имущество…
