— Благодаря тебе, дорогая, он совсем без оружия к
Драному пошел.
— Ну и что? Драный его встретит с распростертыми
объятиями, а потом они вместе приедут по указанному адресу. Думаю, ждать нам
уже осталось недолго. Так что ты зря за свои тетрадки засела, они больше тебе
не пригодятся.
— Хватит каркать! — вздрогнула Танька. — Если
ты и в самом деле так думаешь, лучше позвони своему Максу и попроси, чтобы он
нас охранял.
— Ему со своими делами разобраться нужно, а ты хочешь,
чтобы он нас охранял. Какой с него прок, если он один, а сюда сейчас целая
гвардия примчится.
— Один не один, а все-таки мужик. И вообще, с каких это
пор ты мужиков жалеть стала?! — взорвалась Танька. — Мужиков вообще
жалеть нельзя!
Их пожалеешь — только себе хуже сделаешь! Они жалости не
понимают. Они сразу на шею садятся и погонять начинают.
— Смешная ты, Танюшка, — не смогла удержаться я от
улыбки. — Ты иногда умные высказываешь мысли, а делаешь все наоборот. Не
ты ли час назад гладила своего новоиспеченного женишка по белобрысой головенке,
причитая как ненормальная: «Ешь, Толенька, ешь. Я, конечно, не знаю, как тебе
жена готовит, но ей-богу, старалась от души». Фу, аж слушать было тошно!
— Не нравится, не слушай, — обиделась
Танька. — Ты только со своей личной жизнью можешь носиться, а на мою тебе
наплевать. Не одной же тебе в мужиков влюбляться! Мне, между прочим, тоже
хочется от лакомого кусочка хоть крошечку откусить.
Устав от Танькиного нытья, я ушла в комнату и, щелкнув
пультом, включила телевизор. На первом и четвертом каналах профилактика, на
втором — реклама, на третьем — сентиментальный латиноамериканский сериал. И как
только люди могут смотреть такую муру? Вот уж точно говорят: мыло.
Пены много, в глаз попадет — ревешь… А может, и мне
поплакать под настроение?
Где-то в шкафу у Таньки припрятана водка.
Надо бы отглотнуть капельку. Водка для меня как валерьянка:
выпьешь и успокоишься. Воздержишься — душа болит. В малых дозах не вредно,
главное — вовремя остановиться, а я пока еще не разучилась держать себя в
руках.
Налив себе четверть стакана, я села на диван и попыталась с
ходу вникнуть в незатейливый сюжет. Смуглолицый широкоплечий брюнет в пестрой
рубашке-гавайке навыпуск уговаривал молоденькую длинноволосую красавицу бежать
под покровом ночи из родительского дома. Не соглашайся, дурочка, обманет ведь,
как пить дать…
Сколько я таких брюнетов перевидала на своем веку… Много,
очень много, а ведь мне только двадцать семь лет…
А водка у Таньки совсем не горькая, пьется как вода…
Наверное, я уже не способна почувствовать горечь. Жизнь-то у меня какая…
Незавидная… Не жизнь — слезы одни… «Леночка, какая ты счастливая, — обычно
говорит мне при встрече соседка, — одета как куколка, квартира, машина —
все у тебя есть. Жалко только — одна ты. Нашла бы себе жениха, а?» Конечно же
она не знает, чем я занимаюсь. Думает, что в престижной фирме работаю,
переводчицей… А я, между прочим, и в самом деле могла бы работать переводчицей.
Во-первых, английский в спецшколе учила, во-вторых, за долгие годы работы с
иностранцами поднаторела на практике. Может быть, поэтому мне удавалось легко находить
клиентов, да и с криминальными кругами особо сталкиваться не пришлось.
Маринка… Как же она мне помогала на первых порах… Ближе
Таньки была… За руку везде водила… Себя не жалея, спасала, если вдруг туго
приходилось… Спасибо тебе, подружка дорогая, не скучай там, наверху, без меня.
Сама-то ты так за короткую жизнь настрадалась, что наверняка попала в рай.
«Помилуй мя, Боже, по великой милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих очисти
беззаконие мое», — вслух прошептала я слова из псалма. Все путаны верующие,
без веры нам хоть в петлю залезай… И Маринка верующей была, и Наташка, которая
тоже умерла три месяца назад.
Не от спида, нет. Братки на нее наехали, потребовали: плати.
Она сначала отказалась, потом стала собирать требуемую сумму, но собрать не
смогла.
Нашли ее мертвой в придорожной канаве. Выбросили, наверное,
из машины. Перед смертью пытали: тело — сплошной синяк… Сама я узнала об этом
случайно: из «Дорожного патруля». Вот так…
Танькина бутылка опустела наполовину. Ничего, не обеднеет
девушка, я ей новую куплю. Такая-то мелочь для меня — тьфу. За ночь я могла
намолотить на целый вагон водки.
Рестораны, дорогие отели, престижные выставки в Экспоцентре…
О, я знала, куда пойти! Но особенно я любила ходить в казино. Снять там клиента
проще простого: азартные игры сближают, а дальше уже дело техники. Слово за
слово — завязывается разговор на хорошем английском, далее следует приглашение
в бар, ну а потом — в номер. Час, другой — и можно искать нового клиента. Я никогда
не была ленивой и пропускала через себя человек пять за ночь. Но иногда — ни
одного… Хотя таких ночей было мало: пропустишь разок-другой — не захочешь
возвращаться к ремеслу. А денежки я любила и люблю.
Макс, бедный Макс… Если бы он только знал, с кем связался…
Жалко его, но себя — еще больше… Талантливая, умная, красивая, я бы могла
многого добиться в жизни, если бы… Если бы родилась в другой стране. А так…
Папы у меня не было. Мамочка, имея два высших образования, получала копейки.
Чтобы дочка была не хуже других, на трех работах работала. И что? Умерла в
тридцать шесть лет, оставив меня в полном одиночестве… Школу я все-таки
закончила и даже, зная, как об этом мечтала мама, поступила в институт, но
постоянное безденежье, мало сказать угнетало, — безжалостно сломало мою
психику.
Внутренне я была готова к проституции еще до встречи с
Маринкой. Хотя, впрочем, нет… На первом курсе я мечтала о замужестве. Клацая
зубами от холода, я стояла на автобусной остановке и представляла себе будущего
жениха. Молодой бизнесмен с внешностью Шона Пенна — а что?
Должно же мне наконец повезти… Но.., но на педфаке такие не
учились, на дискотеку не ходили, а пойти туда, где, по слухам, можно было
подцепить себе подходящего кавалера (ночной клуб, ресторан, теннисный корт,
бассейн, тренажерный зал), я не могла по причине отсутствия денег и… нормальной
одежды.
Нормальная одежда у меня появилась после первой же
незабываемой встречи с толстым негром, которую, по моей робкой просьбе,
организовала неунывающая Маринка. С неграми с тех пор я старалась не
встречаться, хотя при моей-то профессии выбирать не приходилось. Какая,
собственно, разница — черный, белый, желтый…
Главное, чтобы в бумажнике лежали зеленые.
