Ха, до глубокой! Проститутки стареют быстро. К сороковнику
выйду в тираж, если не сдохну раньше от спида, которым уже пол-Москвы заражено.
Да что там от спида! Каждый день ведь могут убить.
На работу собираешься, как в район боевых действий. Драный
по мою душу всегда найдется. Надоело все, надоело! В проститутки я с голодухи
пошла, а не потому, что так трахаться хотелось.
Мамочка умерла — куда мне было деваться? Я и так тянулась
как могла. Днем училась, а по вечерам мыла полы в районной больнице. Стипендия
— курам на смех, зарплата — слезы. А тут реклама каждый день по мозгам бухает:
показывают бульонные кубики за три копейки, но в каких интерьерах, блин!
Итальянская кухня — это как минимум. Да еще прикид соответствующий. Смешно даже
— обеспечены выше крыши, а суп бульонными кубиками заправляют. Мыло «Камей» —
истинное наслаждение. Кто бы спорил, было бы еще на что купить! Я тоже хотела
жить красиво, я тоже хотела иметь семью. И детям я бы с удовольствием памперсы
меняла. И попку бы маслом «Джонсон» мазала. Уж я бы не стала любимого мужа
концентратами пичкать. Борщ бы сварила настоящий, с мясом. Я умею варить борщи,
мамочка научила.
Но умение мое никому не нужно. Потому что я проститутка,
б…дь, а проституток замуж не берут.
И детей у них не бывает. У них вообще ничего не бывает: ни
прошлого, ни настоящего, ни будущего.
Резиновые куклы из секс-шопа, а не женщины!
Ногти, вонзившись в ладонь, сломались. Пальцы сразу стали
уродливые. Как у продавщицы из овощного ларька. Ну и пусть. Чем хуже, тем лучше
— кому я теперь нужна? Слез больше не было.
Выплакала, наверное, все. Надо взять себя в руки и
успокоиться. Может, успокоительного глотнуть? Где-то у меня была текила. Ага,
вот она.
Бутылка стояла на тумбочке у кровати. Откупорив ее, я стала
пить прямо из горлышка, захлебываясь и проливая содержимое на платье. Когда
текила ударила в голову, я встала и, пошатываясь, прошлась по квартире. Денег я
сюда вбухала — будь здоров. Один евроремонт на хорошую машинку потянул. Может,
не на одну даже, если по-скромному. А зачем старалась, спрашивается?
Чтобы волосы от отчаяния на себе рвать посреди этого
великолепия? Мы с мамой скромненько жили, но жили счастливо. Знала бы она, что
из меня получится! А, пропади все пропадом. Уеду отсюда.
Продам квартиру и уеду. Попробую начать все сначала,
по-хорошему. Во искупление собственных грехов согласна работать нянечкой в
приюте для убогих. Да, именно так! В приюте для убогих!
Потому что я и сама убогая!
Опорожненная бутылка полетела в угол. Легче не стало.
Ничего, сейчас другую найдем. А жарко-то как! Скинув с себя грязное, в пятнах,
платье, я осталась в одном белье и, держась за стенку, пошла в кухню. Текилу
удалось обнаружить не сразу, хотя стояла она на самом виду — посреди накрытого
японской клеенкой стола.
Выпить мне помешал пронзительный звонок в дверь. Блин, ну
кого там еще несет? Танька, наверное, прикатила. С хахалем своим. Жалеть начнет,
утешать, знаю я ее. А.., пусть заходит. С хахалем.
Теперь-то уж все равно.
Прихватив бутылку с собой, я пошла открывать. На площадке,
прислонившись плечом к стене, стоял Макс.
— Я смотрю, ты и наревелась и напилась, — хмуро
сказал он и прошел в квартиру.
Закрыв дверь, я пошатываясь зашла в комнату и, сев на мягкий
стул, закинула ногу на ногу Затем вызывающе посмотрела на Макса и сделала
приличный глоток текилы.
— Первый раз вижу, чтобы женщина так мексиканскую водку
хлестала.
— А я не женщина, я проститутка, — усмехнулась я.
— В данный момент я пришел к тебе не как к проститутке,
а как к женщине, — сказал Макс и сел на диван. — И долго ты своим
ремеслом занималась?
Я вновь хлебнула текилы и, чтобы не упасть, свободной рукой
вцепилась в сиденье. Голова кружилась. Я не видела Макса — лишь какие-то
смутные, едва уловимые очертания… Затем «Максов» стало двое, а может, и трое…
Мне показалось, что я медленно схожу с ума. Черт, проклятая «кактусовка»… И
надо мне было столько пить!
— Ты хочешь узнать обо мне побольше? — выдавила я
кривую усмешку. — Да, я была проституткой. Хотя тебе, наверное, кажется,
что я и осталась ею. Да пусть, мне уже все равно. Почему же ты не спрашиваешь о
моих клиентах? О, я перепробовала кучу мужиков! Французы, немцы, американцы,
русские, азиаты — как видишь, полный интернационал. Некоторые из них мне даже
нравились, но в основном — тьфу, дерьмовые ребята попадались. Хуже всего дело с
немцами иметь. Прижимистые, заразы. Марки отсчитывают — аж руки трясутся от
жадности. Правда, в постели с ними не надо напрягаться. Сверху, снизу — вот и
все. У французов к сексу совсем другой подход. Понавезут с собой штучек разных,
а может, и здесь в секс-шопах понакупят, и начинают на мне апробацию проводить.
Один гад так увлекся, что чуть матку мне не разорвал. Пришлось потом на
больничном сидеть. За свой счет, разумеется. Нам простои никто не оплачивает. А
у меня дома ремонт в это время шел. Как с деньгами выкрутилась — сама до сих
пор не понимаю.
Азиаты еще экстремальным сексом увлекаются.
Заказывают на всю ночь — и пошла, поехала камасутра. Поза
такая, поза сякая… Как в анекдоте, ей-богу: чуть ли не с люстры приходилось на
клиента прыгать. С русским дело иметь — себе дороже. Снимут на два часа.
Быстренько оттрахают, а потом начинают в душу лезть: да как ты дошла до жизни
такой, да не хочешь ли ты покаяться и начать все сначала, с чистого листа, так
сказать.
Не хочу! С себя бы, сволочи, и начинали. Жена есть,
любовница есть, так нет, им еще и проститутку подавай, да еще опытную.
Интересно, зачем? Для разнообразия? Или нервы себе пощекотать желают? Я-то
ничем не болею, а товарки мои через одну заражены: у кого гонорея, у кого
сифиляк, а у кого и спид. Надевай презерватив, не надевай — от случайности
никто не застрахован, да… — Глотнув еще текилы, я немного помолчала и
продолжила:
— Самые щедрые из всех — американцы. Баксов у них —
куры не клюют. И налички предостаточно, и на кредитке будь здоров сколько. Были
у меня среди них постоянные клиенты. С некоторыми по месяцу, по два жила. Вот
уж забот не знала… Хочешь в ресторан — пожалуйста, хочешь в Большой театр —
проблем нет.
