Все-таки странный этот Вадим. Странный и непонятный. Девушка
его два с лишним года боролась за жизнь. На волоске ведь висела. А он ни разу —
ни разу! — не навестил ее в больнице. Да что там не навестил — не позвонил
даже. Ну как это можно объяснить? Ах, папенька не разрешил встречаться… Причина
веская, ничего не скажешь. Наводит на мысли, знаете ли. А может, он просто
боялся увидеть меня — ну, не меня, а Машеньку, конечно, — уродливой? Так
это, извините, вообще попахивает предательством. И не попахивает даже — воняет
вовсю, чего уж там мелочиться… Мне, например, все равно, как выглядит Макс. И
случись с ним такая же беда… Нет, о чем это я? Накаркаю еще на бедную голову
своего возлюбленного.
Ого, первый час уже, а сна ни в одном глазу.
Привычки старые сказываются. Ночь — самое время для работы.
Но об этом давно уже пора позабыть. Я не Лена, я — Маша, Маша я. А Машенька
проституткой не была. Машеньке спать давно пора.
Скинув с себя одежду, я неохотно нырнула в кровать,
прихватив с собой пеструю стопочку Машенькиных рисунков. Досмотрю ух сегодня
все до конца. Да и удовольствие мне это доставляет. Надо бы отобрать лучшие и
повесить на стены. Вот этот, например, пейзаж очень хорош.
Или тот…
К большому ватманскому листу, на котором акварелью был
нарисован (написан, написан, конечно!) прозрачный осенний пейзаж, приклеился
листочек поменьше. Легонько потянув за край, я отцепила его и громко вскрикнула
от неожиданности. На меня смотрел… Зак. Провалиться мне на этом месте — Зак!
Скуластое морщинистое личико с кулачок. Настороженные маленькие
глазки-буравчики. Тонкие губы, сложенные в презрительную гримаску. За ним, на
заднем плане, легко читалась надпись: «Феллини». «Феллини» — знала я этот клуб.
Зак же меня туда и водил — продавать повыгоднее. Но «Феллини» в Москве. А Маша…
Значит, она была там, в клубе. И не только была, но и
встречалась с Заком. А может, он и есть тот самый мужчина, который посадил ее
на наркотики? Похоже, очень похоже… Ведь он когда-то сидел за наркотики, да и
сам кокаинчиком баловался. Хотя.., такое лицо.., выразительное. Машеньку оно
могло заинтересовать как художницу. Не знаю, ой, не знаю…
Деликатный стук в дверь прервал мои размышления.
— Доченька, ты еще не спишь?
— Нет, сейчас лягу. Мама, а ты не помнишь, когда я это
рисовала? Незадолго до отъезда в Москву, да?
— Не помню, Машенька. Хотя погоди… Когда ты его
рисовала, ты так нервничала. Я, конечно, спросила тебя, что это за мужчина, но
ты в ответ промолчала. Только головой помотала и отвернулась в сторону. Больше
мы к этому разговору не возвращались, да и рисунок ты убрала. Вообще, лицо
интересное, колоритное. Такое хорошо запоминается. Наверное, ты увидела его
случайно и захотела нарисовать.
— Наверное, — вздохнула я.
— Ну ладно, Машенька. Сейчас это уже не так важно. Как
у тебя дела с Вадимом?
— Пока никак. Если честно, я не могу к нему привыкнуть.
Мам, а я его сильно любила?
— Да уж любила, даже с отцом ругалась из-за него.
Поначалу отец был против ваших отношений, но затем смирился.
— А почему он ни разу не приехал ко мне в больницу?
— Папа запретил, да и я была против. Нам хотелось,
чтобы все тебя увидели здоровой и красивой.
Мама поцеловала меня и вышла из комнаты.
Я вновь посмотрела на рисунок и подошла к телефону. Вадим
ответил сразу, словно он ждал моего звонка.
— Привет, ты меня узнал?
— Конечно, Машенька, как я могу тебя не узнать?! —
прокричал он в трубку. — Ты все-таки надумала встретиться? Я срываюсь! Я
лечу!
— Подожди, не срывайся. Я хочу кое о чем тебя спросить.
— Вот и спросишь, когда я приеду.
— Вадик, я и по телефону могу.
— Ладно, задавай свои вопросы. — Вадим моментально
сник.
— Скажи, пожалуйста, дорогой, а до своей пропажи я
часто ездила в Москву?
— Нет, ты была там всего один раз.
— Я ездила одна?
— Одна.
— А почему не с тобой?
— Ты сама не захотела, чтобы я с тобой поехал.
Села в машину и до свидания. Вернулась через три дня. Неделю
пожила дома и вновь уехала. После этого тебя никто не видел. А почему ты
спрашиваешь?
— Я пытаюсь хоть что-нибудь вспомнить.
— Всегда рад тебе помочь.
— Спокойной ночи, Вадим, — попрощалась я.
— Маш, подожди, не клади трубку. Я тоже хочу кое о чем
тебя спросить.
— Спрашивай.
— Ты ведь почти три года в больницах провалялась, а
женщине долго без мужчины нельзя. Говорят, это вредно для здоровья. Может,
наверстаем упущенное? Оторвемся, как в старые добрые времена? Неужели у тебя
все чувства атрофировались?
— Не все. Но сегодня у нас с тобой ничего не получится.
— А когда?
— На днях.
— Ты обещаешь?
— Обещаю, обещаю, отстань только!
Покусывая по старой детской привычке край пододеяльника, я
продолжила думать о Маше.
Итак, что мы имеем? Из высказываний Вадима и.., мамы можно
заключить, что Маша была девушкой капризной. Возможно, ее достала чрезмерная
родительская опека. Жених? Постель постелью, но до интеллектуального уровня
юного дарования он явно не дотягивал. Она — талантливая художница, он… Я даже
не знаю, кто он. Браток — этим все сказано. В один прекрасный день, не сказав
никому ни слова. Маша срывается в Москву и там, скорее всего, случайно
знакомится с Заком. Ну, например, в ночном клубе «Феллини». Зак — подлец,
сутенер, но — человек обаятельный. Любую дурочку уболтает запросто, профессия,
знаете ли, обязывает. Слово за слово — выясняется, что девушка-то у нас при
деньгах.
Вернее, при деньгах не она сама, а ее папа. Что ж, тоже
неплохо. Дальше… Дальше созревает план о выкупе… Да, но наркотики, Греция —
зачем все это? Решил избавиться таким способом? Ну погоди, гад, я тебе отомщу
за это!
Исполненная праведного гнева, я наконец заснула.
…Проснувшись пораньше, я спустилась на кухню и с
любопытством стала наблюдать за тем, как кухарка готовит завтрак. Горячий
бифштекс с кровью, бутерброды с икрой — да, в этом доме едят не слабо. А кофе…
М-м-м, какой аромат!
— Машенька, ты что это так рано встала, что-нибудь
случилось?
Мамочка пришла, не оборачиваясь, поняла я.
