Сердце у меня сжалось, как от предчувствия горькой утраты. Я уже ни о чем не думала, все мысли подчинялись единственной цели – быстрее добраться до места, откуда исходил звук. Мокрая трава хлестала по ногам. Туман клубился на уровне плеч. Я не бежала, а, казалось, плыла по молочному морю, разрезая грудью, будто форштевнем, белесые валы. Странное дело, но я ни разу не запнулась, не подвернула ногу, хотя камней, сучьев и гнилых пней в тайге хоть отбавляй.
Мрачные ели отводили от меня свои лапы. Я благополучно миновала россыпь камней, чуть не потеряв кроссовки, потому что забыла завязать шнурки. Но и это меня не остановило. Звук усилился, я побежала. Мне показалось, что он вот-вот прекратится, и тогда я умру от горя…
Я неслась по лесу как оглашенная. Пот струился по лицу, я давно забыла об ознобе. Стало жарко. Очень жарко! Я даже сбросила с себя куртку, а затем расстегнула блузку – так легче дышать.
Тайга закончилась. Ноги вынесли меня то ли на берег озера, то ли к болоту. Под ногами зачавкала грязь, а сквозь туман проступили метелки камыша. Но я не помнила здесь никакого озера, никакого болота… Правда, это не мой участок… Я удивилась тому, что могу рассуждать здраво. И вдруг поняла, что звук исчез. А вместе с ним свет, туман и… очарование…
Меня трясло то ли от холода, то ли от возбуждения. Оказывается, я не заметила, как избавилась от блузки. Я обхватила себя руками, пытаясь понять, что происходит. С чего вдруг я рванула в тайгу? Почему вдруг разделась?
Непроглядная тьма окружала меня. Позади глухо шумели деревья, а впереди тускло поблескивала вода и виднелись редкие чахлые деревца. Странные всполохи огня на горизонте насторожили меня. Где-то я видела подобное. То ли отблески далеких молний, то ли артиллерийский обстрел… Сравнение с артиллерийским обстрелом и вовсе меня доконало. Какой обстрел? Какая артиллерия?
«Маша, уйми фантазии!» – приказала я мысленно и бросила быстрый взгляд по сторонам.
Среди кустов тоже мигали огоньки. Казалось, кто-то разложил на воде гигантскую елочную гирлянду. Они вспыхивали, мерцали, гасли и тут же вновь загорались. Бледные, с синеватым оттенком. Так светятся гнилушки в лесу. Я сделала шаг-другой и поняла вдруг, где нахожусь. Это ж Поганкина Марь, болото, куда и днем не всякий сунется.
Я помотала головой, пытаясь избавиться от наваждения. Эвон куда меня занесло! Зачем? До избушки отсюда километров десять. Как мне удалось пробежать такое расстояние и так быстро? Усталости я не чувствовала. Как теперь выбираться? Если я не переломаю ноги в темноте, не раздеру тело ветками, то меня непременно сожрет мошка. Тучи ее вились над головой, облепили спину, лицо, руки… Я сорвала ветку с чахлого куста, пыталась отмахиваться от гнуса, но это было так же бесполезно, как определить в полной темноте нужное направление.
И тогда я вспомнила строчки из криминальных сводок. В этих местах не раз исчезали люди. Позже находили их обглоданные зверьем останки. Отчего они погибали, так и не удалось выяснить, главное, что все они тоже были без одежды. В прошлом году как в воду канула Мария Федоровна, учительница районной школы: утром не пришла на занятия, дома ее тоже потеряли. Только через неделю случайно обнаружили грибники. С какой стати пожилая женщина отправилась ночью в лес, так и не выяснили. Теперь я понимаю, что ее привело к болоту. Где-то здесь она свернула с тропки, села в мох и умерла. Никто ее не убивал, не грабил. На шее остались золотая цепочка, а на пальце – кольцо. Только вот одежда и обувь исчезли. Несколько ручьев она перешла вброд босиком. Уважаемая всеми учительница, лет шестьдесят ей было…
Я поняла, что пропала. Боже, неужели я тоже попаду в криминальную сводку? Странное дело – совсем не страшно. Зато стыдно-то как! Что мне стоило разбудить мужчин? Нет, помчалась очертя голову… Тут я вспомнила о пистолете… Кажется, я его посеяла… Вот тогда стало страшно по-настоящему. Потеря табельного оружия сулила такие неприятности, что даже перспектива быть сожранной заживо мелким гнусом казалась на этом фоне более предпочтительной.
Но прежде чем держать ответ перед строгим начальством, требовалось дожить до утра. И в первую очередь как-то сориентироваться на местности. Я бросила взгляд по сторонам. Увы, положение не завидное. Со всех сторон меня окружала трясина. Убей бог, я не помнила, как преодолела топи, по которым даже зимой нельзя ходить без опаски.
Призрачные огни, то приближаясь, то удаляясь, двоились, троились в глазах, перемигивались, дрожали, на какой-то миг взмывали вверх, таяли, растворялись в темноте, а через мгновение вспыхивали вновь, уже ближе, и, главное, не отражались в воде! «Что за чертовщина!» – выругалась я и бросила ветку в огонек, который нахально отсвечивал в паре метров от меня. Я не промахнулась, и всплеск воды услышала отчетливо, но огонек не исчез, он словно отскочил в сторону, переместившись еще ближе. Тогда я поняла, что огни берут меня в кольцо.
Кричать? Звать на помощь? Но зачем рвать глотку, если меня никто не услышит? Я затравленно огляделась. А что, если сотворить молитву? Я не смогла поднести пальцы ко лбу: руку словно накачали свинцом. Озноб пробрал до костей. Я прекрасно знала, что огни эти возникают в местах выхода болотных газов. Но они двигались, как живые, и любой на моем месте почувствовал бы себя неуютно. Впрочем, мягко сказано – неуютно!
Я обхватила себя руками, тщетно стараясь согреться. Что могут сделать эти огни, призрачные и холодные? Хуже, если окочурусь от холода!
Снова подул ветер. Он налетал порывами, но зато разогнал мошкару и рассеял огни по болоту. И они вновь повели себя как живые. Стали сбиваться в кучки, образуя подобия клумб, но теперь их пробивали зеленые и даже красные сполохи. Огонь одной из «клумб», самой большой по размерам, внезапно взметнулся вверх, мне показалось, до небес. И я услышала глухой рокот, словно ударили в большой барабан. Звук растекся над болотом, эхо пробурчало за моей спиной, последовал новый удар, за ним еще и еще… Ритм то убыстрялся, то становился медленнее, и тогда барабан звучал тише. Звуки, казалось, шли из-под земли. Я зажала уши ладонями, но звуки от этого не стали глуше. Они будто переместились в мою черепную коробку. Чем сильнее звучал этот бубен – а я не сомневалась, что бьют в шаманский бубен, – тем мощнее они отдавались в висках. Голову просто разрывало от боли. Я прикрыла глаза. Меня тошнило, меня почти выворачивало наружу.
Удары бубна не прекращались. Сквозь полуопущенные веки я видела какие-то тени. Они метались возле костра. Именно костра – я даже заметила дымок, курившийся над той самой «клумбой», которая уже достигла гигантских размеров, окрасив небо заревом. Не будь я в курсе, я бы подумала, что где-то в тайге полыхает пожар.
«Шаманы камлают», – подумала я отрешенно. Боль слегка отступила, и мной овладела апатия. Шаманы, костры, бубны… Откуда они взялись? Что делают на болоте? Меня это не волновало, как не волновала собственная судьба. Лишь бы только голова не болела да тошнота прошла!
Мне было плохо, очень плохо, но даже мысли не возникло, чтобы позвать на помощь. Ведь шаманы тоже люди, наверняка вытащили бы меня из болота. Впрочем, судя по ритму, они вне себя и вряд ли различают земные звуки. С другой стороны, все это слишком смахивало на галлюцинации, и если я могла рассуждать об этом, значит, не совсем свихнулась.
