— Дуреха! — смеялся Павел. — Чего лихачишь? Здесь тебе не «Формула-1»!
— Я нечаянно, — винилась она. — Я ведь никогда не ездила на мотоциклах.
Они вернулись в гостиницу к двум часам дня. И только теперь Паша познакомил ее с «хозяевами» — семейной парой, почти безвылазно жившей в этих безлюдных местах и следившей за порядком в доме и на прилегающей к нему территории.
Андрей, бывший офицер-подводник, был несказанно рад, что бог сподобил его поселиться здесь. Охота, рыбалка, и гости не слишком часто бывают. На пару с женой Галиной, бывшей учительницей математики, они не только управлялись с хозяйством, но еще занимались заготовками кедровых орехов, грибов и ягод для детей и родственников, а весной хотели попробовать себя на папоротнике-орляке. Об этом Даше быстро поведала Галина, пока накрывала им стол к обеду. Андрей возился в сауне, там полетел один из тэнов, а Паша заказал на вечер баню…
Обед был просто замечательный, на завтра Андрей пообещал бешбармак и шашлыки на выбор, они выбрали и то, и другое.
После обеда они ушли к себе и очень быстро заснули, утомленные не только ночными забавами, но и обилием свежего воздуха, по-весеннему ярким солнцем и сверкающей до боли в глазах снежной белизной.
Даша проснулась первой. Паша лежал рядом на спине, закинув руку за голову. Она долго вглядывалась в его лицо, прислушивалась к его ровному дыханию и все пыталась понять, почему так долго не могла переступить тот невысокий, отнюдь не непреодолимый для нее барьер? Что ей мешало стать счастливой? Что ее сдерживало, не позволяло подойти к Паше, взять его за руку и просто посмотреть ему в глаза? Или, как тогда в кабинете, первой поцеловать его? Этого было бы достаточно! Но нет! Она рвала жилы, терзала душу и сердце, отдавала себя всю без остатка подонку, которому ее любовь была нужна, как рыбке памперсы. Она вдруг вспомнила то, что приходило ей в голову в пору горьких раздумий, неудач и даже поражений. Стихи Анны Ахматовой…
Кое-как удалось разлучиться
И постылый огонь потушить.
Враг мой вечный, пора научиться
Вам кого-нибудь вправду любить.
Я-то вольная. Все мне забава, —
Ночью Муза слетит утешать,
А наутро притащится слава
Погремушкой над ухом трещать.
Обо мне и молиться не стоит
И, уйдя, оглянуться назад…
Черный ветер меня успокоит,
Веселит золотой листопад.
Как подарок приму я разлуку
И забвение, как благодать.
Но, скажи мне, на крестную муку
Ты другую посмеешь послать?
— Ты другую посмеешь послать? — повторила она едва слышно.
Паша тотчас открыл глаза и взглянул на часы.
— Ого! — весело сказал он. — Уже четыре. — И, прищурившись, посмотрел на нее: — Чего ты тут бормочешь? Привораживаешь?
— А ты как думаешь? — С видом опытного провокатора она потянулась к нему и захватила губами мочку его уха.
— Дашка, не искушай! — завопил Павел и стал отбиваться от нее, но сам распалился гораздо сильнее. Поэтому, когда они вышли из спальни, было уже семнадцать ноль-ноль местного времени, как очень учтиво сообщил им «Маяк».
До захода солнца оставалось совсем немного, и Паша предложил спуститься в тир, где стал учить ее стрелять из пистолета. Теперь она знала, что такое целик и как правильно совмещать с ним мушку. И загонять патрон в патронник научилась, и вставлять магазин. Герои ее романов после этих уроков не станут нажимать на курок вместо спускового крючка и будут знать, что в магазине только восемь патронов и не стоит пулять их в белый свет, как в копеечку…
Не сразу у нее это получилось, отчего Паша в сердцах обозвал ее косорукой, а Даша обиделась. Он долго умолял ее снова взять в руки пистолет, заглядывал в глаза, гладил по голове, а она куражилась, отталкивала его, потом не выдержала, расхохоталась. Паша просиял глазами и улыбкой. После этого обучение пошло вперед семимильными шагами. Даша стреляла с одной и обеих рук стоя, лежа и с колена. Паша проверял мишени и в удивлении качал головой. Потом не выдержал:
— Дашка, ты зачем мне уши кетчупом поливаешь? Ты ведь как киллер стреляешь! Из пятидесяти очков сорок шесть выбила!
— Паша, — улыбнулась она, — я только из воздушки в детстве по банкам стреляла, и все. Отродясь в руках оружие не держала!
— Ладно тебе, — махнул Паша рукой, — что, скажешь, Макаров не учил тебя стрелять?
— Нет, даже не предлагал. — Даша пожала плечами. — Жадничал, видно. Казенные патроны берег. — И не выдержала, поинтересовалась: — Это важно для тебя, Свиридовский?
— Нет, не важно! — Он посмотрел на нее и отвел глаза. — Только не вспоминай о нем, ладно?
— Ладно, — она подошла сзади и обняла его за плечи, — давай вместе не будем вспоминать, согласен?
— Согласен, — Павел полез в карман и достал черную бархатную коробочку. — Смотри, это я давно купил, еще к твоему дню рождения. В сейфе хранил, а вот сейчас хочу попросить: надень это кольцо. Даже если не захочешь остаться со мной, носи его, мне теплее будет и спокойнее. — И, не дожидаясь ее согласия, надел ей на безымянный палец правой руки тонкое золотое кольцо с тремя крошечными бриллиантиками. — Носи, Даша, — сказал он тихо, но спазмы сдавили его горло, и Паша отвернулся.
— Прелесть. — Она провела пальцем по трем искоркам холодного огня, прижалась к ним губами.
Паша смотрел на нее покрасневшими, как после долгого плача, глазами.
— Я люблю тебя, — сказал он и прижал Дашу к груди. — Пока ты рядом, мне ничего не страшно! Скажи, и я для тебя Ледовитый океан ладонями вычерпаю, льды зубами грызть буду, если потребуется.
— Не потребуется, — засмеялась она, — прибереги зубы для конкурентов.
Паша скривился, хотел что-то сказать, но тут в подвал спустился Андрей и доложил, что сауна готова.
До поздней ночи они парились в бане, плавали в бассейне, до одурения хлестали друг друга вениками, несколько раз выскакивали голышом в снег под огромные звезды и черную лайку неба. А после пили холодное пиво и любили друг друга на деревянной лавке, которая оказалась ничуть не хуже, чем сиденья автомобиля, ковер в прихожей или их кровать в спальне. Справедливости ради следует заметить, что Паша просто не позволял Даше заметить разницу, а она тотчас забывала обо всем на свете, стоило его рукам стать чуть настойчивее и смелее… Слишком быстро забывала…
Глава 14
А потом была еще одна счастливая ночь, и наступило не менее счастливое утро. Даша проснулась, как всегда, с восходом солнца. Но вставать не хотелось. Закинув руки, с которых еще не сошел летний загар, за голову, она долго лежала рядом с Пашей, иногда поглядывала на него и улыбалась. В окно бил яркий солнечный луч. Паша морщился во сне и пытался отвернуть от него лицо. Даше он тоже мешал, но ей не хотелось отодвигаться от Паши, чтобы спрятать голову в тень спинки кровати. Все тело сковало дремотно-сладкой истомой.
