— Ты решил экономить, — усмехнулась я, —
следовательно, спать тебе придется на диване.
— Мы могли бы… — начал он, но я сурово пресекла:
— Нет. И вообще… у нас есть дело. Идем на воздух, в
конце концов, мы на юге.
— Я ничего не понял, — сделал он несчастное
лицо. — Есть у нас дело или мы идем на воздух?
— Значит, так, — посоветовав себе не нервничать,
начала я. — У нас действительно здесь важное дело. Я распакую вещи, а ты
пока можешь посидеть и подумать, как мы будем искать свидетелей гибели Стеллы,
то есть с чего начнем. А как только ты это придумаешь, мы отправимся их искать.
Если тебе мой план не нравится, можешь ближайшим самолетом отправляться домой.
— Мне нравится, — кивнул он торопливо, устроился
на кровати и принялся пялиться в потолок, зверски при этом хмурясь, как видно,
таким образом давая мне понять, что напряженно мыслит.
С вещами я разобралась быстро, приняла душ, переоделась в
шорты и попыталась привлечь к себе внимание Романа Андреевича. Совершенно
напрасно, кстати сказать, потому что он к этому моменту уже сладко спал. А я
надела свои любимые шорты и маечку, которая шла мне необыкновенно. Нет, это
даже странно. Роман Андреевич открыл один глаз, потом другой, заявил: «Классно
выглядишь», легко поднялся, но вместо того, чтобы идти в ванную переодеться,
полез ко мне целоваться, а я запаниковала, припомнив, зачем он сюда, по
собственному утверждению, прибыл. Я-то точно не за этим.
— Немедленно отпусти меня, — решительно пресекла я
все попытки сделать наши отношения более интимными. — Не знаю, что тебе в
этом сне привиделось, но я не собираюсь его осуществлять.
— Должен заметить, что с твоей стороны, это большое
свинство, — заявил он, но меня отпустил, надулся и до конца дня выглядел
угрюмым, несмотря на мои старания его расшевелить. Роман Андреевич переоделся,
предварительно заглянув в душ, чем меня порадовал, и мы покинули номер.
— Куда мы идем? — игнорируя его мрачную физиономию,
задала я вопрос.
— В ресторан. Есть хочу. А выполнять ответственное
задание на голодный желудок я не приучен.
В ресторане он был неразговорчив, смотрел в тарелку и меня
вроде бы вовсе не замечал. Конечно, я хотела, чтобы он оставил меня в покое, но
ведь не до такой же степени?
— Что будем делать дальше? — дождавшись, когда он
насытится, проявила я интерес.
— На пляж пойдем.
— А как же дело? — нахмурилась я.
— Мне надо разработать план операции, на пляже это
удобнее всего.
Не знаю, что он там в действительности разрабатывал,
по-моему, просто спал. Но в целом время на пляже я провела неплохо, хотя и
предпочла бы более разговорчивого спутника. Покинув пляж, мы вновь отправились
в ресторан — ужинать. О своих планах Роман Андреевич помалкивал, а лишь только я
собралась задать очередной вопрос, предложил прогуляться по набережной, потому
что на ходу лучше думается. Думал он часов до двенадцати, я не выдержала и
решила вернуться в номер. Роман Андреевич меня поддержал. Пока я готовилась ко
сну, на столе появилась бутылка шампанского с легкой закуской и десяток свечей.
Дверь на балкон распахнута настежь, белые шторы колыхались, луна светила, а
море плескалось.
— Какое свинство, — покачала я головой, увидев все
эти приготовления. — Я немедленно отправляюсь к администратору…
Ромашка задул свечи, сунул шампанское в холодильник, а икру
слопал. Потом, прихватив подушку и покрывало, удалился на диван.
— Мы сюда зачем приехали? — ощущая некоторую
маету, начала я.
Дверь в спальню я оставила открытой, а говорила довольно громко,
так что не слышать он не мог, но не отозвался. Я обиделась и твердо решила
спать. Однако мне это не удалось. Проворочавшись с боку на бок где-то около
часа, я потихоньку встала и прокралась к двери. Роман Андреевич дышал ровно и,
разумеется, спал. Нет, это даже интересно: дрыхнет себе как ни в чем не бывало,
а тут глаз не сомкнешь. Поражаясь чужой невоспитанности, я осторожно вышла на
балкон, взглянула на море, на небо, где вовсю светили луна и ярчайшие в мире
звезды, вздохнула и села, привалившись спиной к перилам, на эти самые звезды
поглядывая. Чем дольше я на них смотрела, тем громче вздыхала. Тут на балконе
возник змей-искуситель в лице Романа Андреевича с шампанским, двумя бокалами и
коробкой конфет под мышкой. Молча устроился рядом, открыл бутылку, пробка
улетела в заоблачные выси, а нас обдало брызгами, мы засмеялись, потом выпили,
потом поцеловались, потом еще посмеялись и допили бутылку, после чего Роман
Андреевич признался мне в любви, иезуитски выманил мое признание, хотя я и
силилась проявлять здравый смысл и удержать наши отношения в прежних рамках.
Это было нелегко, но я старалась, в частности решительно отказывалась покинуть
балкон. Вскоре выяснилось, что ничего я от этого не выгадала… В общем, с
балкона пришлось убраться, потому что по соседству появился очень неприятный
тип и принялся то и дело в нашу сторону коситься, хотя перед ним было море,
звезды и он вполне мог занять себя созерцанием курортного пейзажа.
— Надо сматываться отсюда, — внесла я дельное
предложение, но в тот момент оно было неосуществимо. Удрать с балкона мы смогли
лишь через некоторое время, в продолжение которого дядька стоял столбом и
совершенно откровенно пялился на нас. — Какие странные люди, —
посетовала я уже в спальне.
— Хочешь, я ему морду набью? — сразу же предложил
Роман Андреевич, у которого, как видно, был универсальный способ решения всех
проблем.
Женька позвонила в полдень. Роман Андреевич, чертыхаясь,
снял трубку после пятого звонка и пролаял:
— Да? — Потом прикрыл ее ладонью и сообщил: — Это
Женька.
Я сунула голову под одеяло, от стыда и отчаяния. Подружка
пожелает знать, как продвигаются наши дела, а что я отвечу? Дела даже очень
продвинулись: двенадцать часов, а мы еще из номера не выходили… и вряд ли
выйдем. Есть из-за чего сгореть со стыда.
— Анфисы нет, — бодро докладывал Роман
Андреевич. — Она беседует с горничными, выдавая себя за новенькую… А ты
как думала? Когда я берусь за дело, все на высшем уровне… Я жду телефонного
звонка, пытаюсь связаться с патологоанатомом, который проводил вскрытие… да,
есть кое-какие наметки. Пока результатов нет, но к концу недели точно будут… И
тебе того же.
Роман Андреевич повесил трубку, забрался под одеяло и
заявил:
— Есть результаты, есть.
