Я попыталась встать, но Николай Петрович легонько придержал
меня за руку. Смотрел он весело, а улыбался по-доброму, судя по всему, меня не
заманили в эти хоромы с целью убийства, и очень даже может быть, что и
отпустят.
— Я рад, что не ошибся в вас, — заявил он, а я
честно ответила:
— Не знаю, что вы имеете в виду…
— Я тоже терпеть не могу этот дом. Я не жил в нем ни
одного дня. Здесь даже охраны никакой, был пес, не поверите, сдох, от тоски,
наверное.
— Продайте его, — удивилась я. — Я имею в
виду дом.
— Не могу. Это моя визитная карточка, если угодно. У
большого человека должна быть большая кепка, хотя иногда я всерьез думаю:
сгорел бы этот дом к чертовой матери… Там, где я живу на самом деле, все совсем
по-другому. Может быть, вы когда-нибудь навестите меня и кое-что поймете.
— Может быть, — согласилась я. — А теперь мне
пора, честное слово. И пожалуйста, вызовите такси, я боюсь вторично появляться
в родном дворе на вашей машине. Приходится считаться с мнением соседей.
Николай Петрович засмеялся и стал звонить, а я подошла к
открытому окну. Оно выходило в сад. Ровные ряды деревьев, фонтан и… о, черт, в
самом центре огромная клумба георгинов: пунцовых, красных, бордовых, розовых,
малиновых, такого буйства красок я давно не наблюдала. Козырев подошел сзади, а
я, сглотнув, смогла произнести:
— Какие красивые цветы.
— Хотите, прогуляемся в саду? — предложил он.
— Нет-нет, — заторопилась я. — В другой раз.
Женька прибежала с работы по моему звонку.
— Что? — выпучив глаза, спросила от самого порога.
— У него в саду огромная клумба георгинов.
— Ну и что? — не сразу дошло до Женьки.
— О господи, — простонала я, а подружка прямо-таки
позеленела и хлопнула себя ладонями по ляжкам.
— Ты думаешь, она там?
— Ты бы их видела, — перешла я на зловещий
шепот. — Огромные и все в красных тонах.
— Но ведь это… ну… не из-за того, что там… вот черт, а
такое бывает?
— Что? — запуталась я.
— Чтоб георгины меняли цвет из-за трупа?
— Ты дура. — Я разозлилась, а Женька насупилась.
По телефону я вкратце успела рассказать о свидании с Козыревым, но она захотела
услышать все еще раз. Я рассказала, мы выпили два литра чая и уставились друг
на друга.
— Ну? — начала Женька.
— Что «ну»?
— Давай мыслить здраво. То, что георгины в красной
гамме, не доказывает, что труп там.
— Возможно. Более того, это скорее доказательство, что
его там нет. Георгины цветут вовсю, а ведь, чтобы спрятать тело, надо было их
вырыть. Даже при тщательном уходе…
— Ерунда, — перебила Женька. — Труп зарыли
месяц назад, когда для цветения было еще слишком рано. Цветочки поливали, и они
неплохо прижились. К тому же, не хотелось бы говорить об этом… но труп
разлагается, и вполне возможно, что это явилось причиной буйного цветения:
масса полезных веществ для роста и…
— Заткнись, — попросила я.
— И еще, — вздохнула Женька. — Нормальный
человек рассудит так же, как ты: цветочки выглядят премиленько, значит, никто
их не тревожил. Прибавь к этому факт, что Стелла шантажировала мужа. У него
была великая причина, чтобы от нее избавиться, а главное — он сам тебе в этом
признался. И подозрительная нелюбовь к дому. С чего это не любить такой
симпатичный дом? Сидит в пригороде и мечтает о том, чтобы он сгорел. А почему?
Я тебе скажу: Козырев его боится.
— Там жена из клумбы по ночам выходит? — фыркнула
я.
— Может, и так, — спокойненько кивнула
Женька. — Сгорит домик, а он на его месте стоянку для автомашин соорудит,
зальет все асфальтом, и поминай как звали. А если дом продать, новые хозяева
могут в клумбу полезть по какой-нибудь нужде и… — Подружка развела руками, а я
вздохнула.
— Когда я в ресторане сказала про клумбу, он даже
бровью не повел.
— Так ведь форменный бандит, нервы-то железные. В общем
так, нам нужен труп. Давай исходить из того, что труп в георгинах.
— Необязательно, — справедливости ради возразила
я. — Он мог зарыть его где угодно, а также сжечь, утопить и черт-те что
еще…
— А что тебе подсказывает интуиция? То-то. Сама
говоришь: как увидела эти георгины, мороз по коже. Между прочим, еще сорока
дней нет, как Стеллу убили.
— А это ты к чему? — насторожилась я.
— До сорокового дня душа по земле бродит, предпочитая
навещать родных, близких, а также место собственного захоронения. Я об этом в
твоем календаре прочитала, хочешь, покажу?
— Не надо. — Я посидела, покусала губы и
нерешительно спросила: — Думаешь, следует звонить в милицию?
Лучше б я сказала, что за спиной у Женьки привидение. Ее так
перекосило, я и без подсказки поняла: что-то не то сморозила.
— Ты совсем, что ли? — собравшись с силами и
покрутив пальцем у виска, поинтересовалась Женька. — Какая милиция? Кто
поверит в нашу байку про интуицию и георгины?
— По-моему, у нас достаточно фактов… — не хотела
сдаваться я.
— Достаточно фактов для того, чтобы нажить
неприятности, а вовсе не для того, чтобы засадить Козырева в тюрьму. Чувствуешь
разницу? Короче, нам нужен труп.
— Ты это уже говорила, и мы решили, что труп в
георгинах.
— Точно. А теперь требуется это проверить. Тут,
признаться, и меня перекосило.
— Как это? — пролепетала я.
— Не строй из себя дурочку, — возвысила голос
Женька. — Убедимся, что труп в клумбе, и скоренько звоним в милицию.
Козырева берут под белы рученьки, потому что труп — это труп, да еще родной
супруги в придачу. Мы даем показания, выполняем свой гражданский долг, и уж
тогда этому гаду, как ни крути, придется ответить за четыре убийства.
— Почему четыре? — растерялась я.
— Считай: жена, любовница, Аверин и Колобок. Про
Колобка я почему-то забыла и почувствовала угрызения совести.
— Еще и нас хотел укокошить, — напомнила Женька.
— А женщина? Кто звонил, и вообще…
