— Я не понимаю, Аверин-то здесь при чем?
— Он был любовником твоей жены, — выпалила я.
— Теперь понятно. Это он звонил в Сочи?
— Да, он. И был убит.
— Анфиса, я тебя очень прошу, не болтай глупостей. Я
ничего не знал о рукописи, об Аверине и никого не убивал.
— А почему ты выдавал Нину за свою жену?
— Все очень просто, — вздохнул Козырев, наливая
себе еще мартини. — Нина мне нравилась. Хорошая девушка. Но встречались мы
редко, от случая к случаю. А тут еще Стелла затеяла эту поездку в Сочи. Понять
не могу, на кой черт она ей сдалась? В общем, решили ехать, и вдруг накануне,
часов в пять вечера, она звонит и заявляет, что отправляется на Селигер. У нас
там домик в уединенном месте. Вернется через три недели. Зная ее причуды, я не
стал возражать. А потом подумал: места в гостинице заказаны, паспорт жены у
меня, самолет рано утром. Ну, я позвонил Нине, и мы уехали на юг. Можешь мне
поверить, нам было хорошо вдвоем, пока… Я понятия не имею, как такое могло
произойти. Врач сказал, что она очень испугалась чего-то и камнем пошла ко дну.
Для меня это был настоящий шок. В первые часы я даже не соображал, что делаю. А
потом понял, что все происшедшее выглядит подозрительно. И не стал ничего
менять. Нину кремировали под именем моей жены.
— Но если твоя жена в то время была жива и здорова, как
ты надеялся выйти из этой ситуации?
Козырев неожиданно засмеялся, но глаза его были холодными
как лед, а усмешка жесткой.
— Я подумал, что это очень хороший повод послать жену
ко всем чертям. Если у меня на руках есть свидетельство о ее смерти, особенно
церемониться не придется. Дам ей денег, новый паспорт и пусть катится подальше.
Я позвонил из Сочи и велел моим ребятам смотаться на Селигер и кое-что
объяснить супруге. Но на Селигере ее не оказалось. Она туда просто не
приезжала.
— А где же она? — очень по-дурацки спросила я.
— Понятия не имею. О ней не было никаких известий с
того самого звонка накануне отъезда в Сочи.
— И тебя это не насторожило?
— Конечно, насторожило. Я не мог позволить разгуливать
ей где попало, раз уж она кремирована несколько Дней назад, и провел следствие.
Помнишь убийство Ганичева?
— Сына нашего мэра? Конечно.
— Ну так вот. Убийств на самом деле было два: погиб он
и моя жена.
— А где труп? — проявила я интерес, пытаясь
понять: пудрит ли Козырев мне мозги или все действительно так и было.
— Не знаю. Убийство совершили три наркомана, психи со
стажем. Но один из них, придя в себя, опознал мою жену. Ребята здорово
сдрейфили, решив, что это похуже сыночка мэра. В общем, труп они, спрятали, а
сами рванули в бега. В доме была значительная сумма денег.
— А как ты узнал об этом?
— У меня свои источники.
— Но где же все-таки труп?
— Понятия не имею. Надеюсь, он не отыщется, иначе я
окажусь в очень неприятной ситуации. Это все, что я знаю.
— А как же Аверин? А Колобок?
— Это еще кто? — нахмурился Козырев.
— Психоаналитик, которого посещала твоя жена.
— А, этот… и его тоже убили?
— Да, в подъезде, инсценировав ограбление.
— Так, может, это и было ограбление?
— А Аверин?
— Что Аверин? Он же попал в аварию, обычное дело.
Просвещать Козырева на предмет того, что в аварию Ярослав Сергеевич попал уже
будучи третий день мертвым, я не стала. У него и так есть причины от нас избавиться,
а лишняя осведомленность — это, как известно, лишний повод. Я задумалась,
разглядывая ковер под ногами, Козырев тоже молчал, потом вздохнул и спросил
так, точно от моих слов зависело очень многое:
— Ты мне веришь?
— Конечно, верит, — влезла Женька, до того
мгновения пребывающая в летаргии. Но на ее заверение Николай Петрович не
отреагировал, продолжая смотреть на меня.
— Не знаю, — ответила я честно. — Мне бы
хотелось верить, но… как-то все странно.
В этот момент в дверь постучали, и в комнату заглянул один
из парней.
— Николай Петрович, — кашлянув, сказал он. —
Никакой рукописи, весь дом перерыли.
— А можно я сама посмотрю? — попросила
подружка. — Вдруг мальчики просто не представляют, что надо искать?
— Пожалуйста, — усмехнулся Козырев.
Женька торопливо поднялась и скрылась за дверью, а мы еще
немного поговорили.
Если бы не убийство Аверина, я бы, наверное, не сомневалась
в честности Николая Петровича. Уж очень искренним он выглядел. На ум пришли прежние
сомнения: убийства Аверина и Колобка никак не напоминали работу киллера, может,
действительно обошлось без Николая Петровича? Не сам же он втыкал ножи в спины,
резал на куски жену и ее любовника, а потом огрел по голове Колобка? Нет, такой
тип рук пачкать не будет. Но и его странное поведение в Сочи тоже
настораживало. Выдавал человек свою любовницу за жену, невелика беда, а вот
записать живую супругу в покойницы… В общем, к определенному выводу я так и не
пришла. Козырев вдруг вспомнил про георгины.
— А почему труп вы искали именно в клумбе? Я
почувствовала себя дурой, одно дело выдавать ценные идеи, сидя с Женькой в
кухне, другое — объяснить здравомыслящему человеку, что да как.
— В романе труп спрятан именно там, ну мы и подумали:
раз уж все так здорово сходится, может, и это сойдется?
Козырев смотрел молча и вроде бы чего-то ждал, наконец
понял, что я уже все сказала, и кивнул с пониманием:
— Вот оно что.
Тут вернулась Женька и подтвердила, что рукописи среди
многочисленных бумаг нет.
— Я ж говорил, — пожал плечами Козырев.
— Но ведь ее доставили в этот дом, — усомнилась
я. — Кто ее мог взять?
— Понятия не имею. Знаю одно: я ее в глаза не видел.
Тут мы переглянулись и стали думать, что делать дальше, то есть это мы с
Женькой думали, и мыслительный процесс отчетливо отражался на наших лицах.
— Ты нас отпустишь? — не мудрствуя, спросила я,
чтоб не тянуть кота за хвост и не мучиться, ожидая решения своей судьбы.
— Конечно, — удивился Козырев. — Не скрою, я
бы хотел надеяться, что все сказанное нами здесь и останется.
