— О, черт! — Я уронила трубку и стремглав
бросилась вон. Через некоторое время я уже давила на кнопку звонка Толиной
квартиры, прикидывая, что буду делать, если дверь сейчас не откроют. «В милицию
пойду, вот что. Еще одного трупа мне не пережить».
Дверь открыли. На пороге стоял Толик в синем купальном
халате и босиком. Вид похмельный. Не могу выразить, как я этому обрадовалась,
не тому обстоятельству, конечно, что он мается с перепоя, а тому, что его
нежеланию общаться с внешним миром нашлось логическое объяснение. Но радость
моя стала помаленьку иссякать, Толик смотрел хмуро, и по этому взгляду
угадывалось, что ответной радости мое появление не вызвало.
— Привет, — буркнул он.
— Можно войти? — поинтересовалась я не без
робости. Он пожал плечами и отступил на шаг, предоставляя мне возможность
войти. — Что-нибудь случилось? — спросила я, он опять пожал плечами.
— Ничего… Просто паршивое настроение.
— И часто у тебя так?
— Что?
— Паршивое настроение?
— Бывает… Извини, я не в форме и…
— Хочешь, чтобы я ушла?
— Если честно, да, — помедлив, ответил он и отвел
глаза.
— Не выйдет, — вздохнула я с искренним
сочувствием. — Надо поговорить. Дело в том, что Анна Асадова — это я.
Он поморщился.
— Знаю. Рукопись ты прислала?
— Нет. Погибший Аверин, Ты его знал?
— Слышал.
— От Стеллы?
— Да. От нее. По-моему, этот Аверин был немного… одним
словом, чокнутым. История с рукописью лишний раз это подтверждает.
— В каком смысле? — не поняла я.
— Во всех. Только форменный псих мог связаться с моей
сестрицей. Даже родители три года назад отказались от общения с родной дочерью.
Кольке надо памятник поставить, что он столько лет с ней мучился.
— Ты что же, хочешь сказать, что убийство сестры тебя
не волнует? — растерялась я.
— При чем тут это? — Толик облизнул губы, потом
вдруг схватил меня за руку, усадил на диван и уставился в глаза. С болью и
мукой. — Анфиса, я тебя очень прошу, не вмешивайся в это дело… и подруге
своей скажи.
— В какое дело? — не выдержала я. — Ты хоть
понимаешь, что твою сестру убили, а вслед за ней погибли еще три человека:
молодая девушка, которую вынудили играть роль твоей сестры, и двое мужчин?
— Подожди, — перебил он. — Если ты думаешь,
что это дело рук Николая, — совершенно напрасно. Он никогда бы не
отважился… Понимаешь, Стелла была очень практичным человеком, а у Николая есть
свои тайны… Понимаешь?
— Я знаю, что она его шантажировала. Чем не повод для
убийства?
— Ты не понимаешь, — констатировал он с заметным
отчаянием. — Она предупредила, что собрала кое-какие материалы, которые в
случае ее насильственной смерти оказались бы достоянием прокуратуры.
— А они оказались? — нахмурилась я, слегка сбитая
с толку. — Или подозрительный несчастный случай в Сочи не попадает под определение
«насильственная смерть»?
— Я думаю, — вздохнул Толик, — с ее стороны
это был чистый блеф. Она ведь сумасшедшая и любила пугать людей. Но Николай не
был уверен в том, что это блеф, и рисковать бы не стал.
— И кто, по-твоему, убил Стеллу?
— Не знаю. Она мне звонила из дома своего любовника, я
имею в виду Ганичева.
— Сына нашего мэра?
— Да, — поморщился Толик. — Она собиралась
уехать с ним. Навсегда. Я говорю, она чокнутая.
— И ты считаешь, что она уехала? — удивилась я: то
ли он не в себе, то ли меня считает дурой.
— Ты ведь знаешь, что с ним случилось? — Он
торопливо поднялся, налил стопку водки из графина, знаком предложил мне, я
отказалась, а он выпил и после этого продолжил: — Думаю, она свидетель
убийства. Может, где-то спряталась. Даже представить не могу, какое это
произвело на нее впечатление. Скорее всего она окончательно свихнулась. И
сбежала куда-нибудь. Люди Николая пытаются ее отыскать. Если она жива, ее место
в сумасшедшем доме.
— Думаю, до этого не дойдет, — сказала я,
поднимаясь. — Твой Николай пытался убедить меня, что жену убили вместе с
Ганичевым. Если его люди ищут ее, так с одной целью — убить. Тем более завтра
сорок дней, как он вдовец. Я не знаю, что из себя представляет Стелла, может, у
нее действительно не все дома, хотя, кроме ваших утверждений, никаких фактов ее
сумасшествия не имеется. Но я должна тебе напомнить: она твоя сестра и ей
грозит опасность. Идем в милицию, у нас достаточно фактов, чтобы прижать
Козырева.
В глазах Толика промелькнул не просто страх, а самый настоящий
ужас. Я пошла к двери, а он кинулся наперерез:
— Анфиса, прошу тебя, оставь в покое эту историю.
Пожалуйста… Слушай, давай уедем, а? Отдохнем где-нибудь. Ты возьмешь свою
подружку, как ее… Женю, да? И мы славненько отдохнем втроем.
— А когда вернемся, твой Козырев уже благополучно
укокошит твою сестренку, и мы никогда ничего не сможем доказать.
— Анфиса, — пробормотал он, а я испугалась, что
парень чего доброго хлопнется в обморок.
— Ты боишься? — спросила я как можно мягче.
— Конечно, — криво усмехнулся он. — Только не
за себя. Анфиса, давай в самом деле уедем. Ты хотела в Испанию…
— Ты так классно выскочил тогда наперерез «Чероки»… Это
что, хорошо отрепетированная сцена?
— Ты с ума сошла? — искренне удивился он. — Я
до вчерашнего дня не догадывался, что ты имеешь хоть какое-то отношение к
истории с сестрой. Вчера у меня мелькнула мысль, и я позвонил в отдел культуры,
а потом Ипатову. Он рассказал про рукопись и про то, что автор ее Анна Асадова,
а вот приходила она с Родиной Евгенией Петровной. Далее сообразить нетрудно.
Анфиса, забудь о детективе. Это просто случайное совпадение некоторых
частностей. В реальной жизни все было иначе. Прошу, не забивай себе голову, не
то ты свихнешься вслед за моей сестрицей.
— Большое спасибо за совет, — искренне ответила я
и покинула его квартиру, хоть он и пытался этому воспрепятствовать, то есть мы
еще немного поговорили в том же духе, стоя у входной двери.
А вот дома меня ждал сюрприз. На кухне сидела Женька и в компании
невесть откуда взявшегося Романа Андреевича пила водку.
