Прекрасно понимая тяжесть сложившейся обстановки, немецкое командование, в полной мере уже ощутившее на своей шкуре прелесть ночных налетов советской авиации, максимально озаботилось защитой крупного транспортного узла. Значительно уменьшившееся количество автомобильной техники и падеж среди неприспособленных к русским холодам немецких лошадей не позволяли своевременно вывозить из-под Волоколамска военные грузы, и на станции скопилось огромное количество боеприпасов, продуктов, горючего и боевой техники.
Учитывая очень плотную систему ПВО, нанести серьезный вред советской авиации не удавалось, даже в ночное время. Бомбардировка с больших высот, где немецкие зенитные орудия не могли нанести существенного урона, должного эффекта не принесла, и командование ВВС Западного фронта, после того как при очередной штурмовке станции потеряли более десятка самолетов, отстучало в Ставку ВГК о возникшей проблеме. Оттуда уже сбросили задание Оргулову, и ввиду особой важности сложившейся ситуации и заодно, чтоб опробовать новую тактику точечного стратегического воздействия, решили использовать дивизион капитана Павлова.
Пройдя через поле, колонна вышла на наезженную дорогу и двинулась чуть быстрее, оставив позади себя два танка в качестве арьергарда, которые должны были задержать всех, кто попытается подойти с тыла. До определенных для стрельбы позиций осталось не более двух километров, и напряжение все нарастало. Павлов нервно ерзал на своем сиденье, вслушиваясь в переговоры бойцов группы сопровождения.
На связь вышел передовой дозор:
— Мозг, это Верба.
— На связи, Верба.
— Навстречу идет колонна грузовиков.
— Сколько?
— Восемь штук.
— Охрана?
— Бронетранспортер.
Павлов панически соображал, что бы в данной ситуации сделал Оргулов. В передовом дозоре было несколько человек в форме противника, великолепно владеющих немецким языком, и, учитывая какой у противника тут творится бардак, в темноте можно сойти за своих. Тем более в Вермахте множество различной техники, собранной со всей Европы, и соответственно можно попробовать по-тихому вырезать немцев.
— Верба, их нужно тихо сработать. Раньше времени себя не демаскировать. Попробуйте себя выдать за немецкий патруль.
— Вас понял, Мозг.
Надо было подстраховаться, и Сергей вызвал авиагруппу, которая затаилась где-то недалеко в качестве средства усиления.
— Стрекоза, на связь.
— На связи, Мозг.
— У нас проблемы, будьте готовы вмешаться.
— Слышали. Готовы.
Павлов стал ожидать развития событий, открыв люк бронетранспортера, высунулся по пояс и стал разглядывать через прибор ночного видения дорогу. Колонна машин с системами залпового огня остановилась, а вперед, навстречу немецким грузовикам выдвинулись танки и бронетранспортеры охраны.
Время шло. Сжав кулаки, Мозг с удивлением увидел, как от прилива адреналина трясутся руки. Впереди по направлению движения грохнул взрыв и затрещали пулеметы и автоматы, и в приборе ночного видения явственно было видно, как что-то ярко вспыхнуло и стало разгораться. Прошло не более десяти секунд, и стрельба прекратилась так же внезапно, как и вспыхнула. Долгожданно ожила радиостанция.
— Мозг, на связь.
— На связи, Верба.
— Путь свободен.
— Трудности?
— Охрана опознала «тридцатьчетверки». Пришлось применить крайние меры.
— Потери?
— Один раненый.
— Что горит?
— Немецкий бронетранспортер с охраной.
— Потушите, не привлекайте внимание.
— Понял, выполняем.
— Что грузовики?
— Водители ликвидированы. Если получится, на обратном пути прихватим. Машины загружены.
— Дело. Но надо двигаться.
— Вас понял.
Опустившись и закрыв люк, Павлов скомандовал мехводу БТРа:
— Вперед.
И, снова высунувшись из люка, отжав кнопку тангенты радиостанции, циркулярно по колонне дал команду на выдвижение.
Бронетранспортер дернулся и, гудя двигателем, перемалывая большими колесами утрамбованный на дороге снег, двинулся вперед, объезжая дымящийся немецкий «Ганномаг», вокруг которого бегали трое бойцов специального батальона НКВД с огнетушителями из будущего и сбивали огонь, чтоб не привлекать внимания. Еще четверо деловито оттягивали и выкидывали за проезжую часть тела немецких водителей и присыпали их снегом.
Снова дорога. Мощные машины без единого огонька шли в кромешной темноте, ревели двигателями, преодолевая снежные заносы. Несмотря на нервозность обстановки, Павлов почему-то был уверен в успешном выполнении задания и, плюнув на волнение, с нетерпением дождался выхода колонны на заранее определенную позицию — поле, которое как нельзя лучше подходило для стрельбы дивизиона реактивных установок залпового огня.
Пока сопутствовала удача. Мотострелки и машины танковой роты охраны выдвинулись вперед, беря на прицел возможные пути подхода немцев. Время пошло на минуты.
Как только был получен сигнал, что подходы к позициям перекрыты, Сергей дал команду на выдвижение дивизиона. Места для всех установок были определены еще перед выходом, и все было проведено быстро и без накладок. Обученные расчеты быстро приготовили орудия, получив от Павлова данные для стрельбы.
Включив мощную радиостанцию, установленную на БТРе, Мозг вызвал бомбардировочный полк, который после массированного обстрела системами залпового огня и подавления ПВО должен был нанести заключительный удар.
— Кондор, это Мозг.
Молчание.
— Кондор, это Мозг. Ответьте.
Опять молчание. Павлов не выдержал:
— Кондор, вашу мать, ответьте!
Шипение и веселый голос ответил:
— И тебе не хворать, Мозг.
Капитан, несмотря на искажение голоса системой кодирования, узнал голос Коли Кафтайкина, который был откомандирован куда-то в распоряжение Судоплатова, и его присутствие у летчиков вообще было чем-то необычным.
— Хм. Кондор, у нас минутная готовность.
— Вас понял, начинайте. Мы идем на круг с трехминутным временем подлета.
— Начинаю отсчет.
Отключившись, Павлов снова включил тактическую радиосвязь и скомандовал:
— Всем. По фашистским захватчикам… Огонь!
Мгновение и все вокруг заревело и небо раскрасилось многочисленными огненными стрелами, уходящими в темное небо. Поднятый реактивными струями снег огромными облаками накрыл стоящие установки и как в каком-то фантастическом фильме из белых облаков вылетали ракеты и, оставив за собой дымный след, удалялись к горизонту, чтоб обрушиться на головы фашистов.
