— Нашел, там пусто.
— Да, верно, подожди немного.
В «проводнике» вдруг начали появляться один за другим скрытые до того файлы. Миг — и я уже не мог прочесть названий: поток распакованных папок слился в одну сплошную полосу. Еще миг — и программа сообщила об окончании работы с архивом; всего в категории возникло около тысячи файлов.
— Тебе нужна папка «Средства разработки». Зайди в нее и запусти программу «Визуальная отладка 3D-моделей».
Воспользовавшись поиском, я так и сделал. Комната изменилась: стены, пол, потолок стали темными, предметы и мебель прозрачными, перед глазами теперь была простейшая монохромная модель лаборатории, состоящая из линий и контуров.
Автоматически запустилось сканирование — зеленая сетка начала расползаться от меня во все стороны, покрывая трехмерный чертеж. Спустя мгновенье зарябило в глазах, и тут сетка замерла — в дальнем углу справа замигал красный маячок, появился таймер и вдруг преобразился в часть кода.
— Нашел, — отписал я Гомез. — Что дальше?
— Это вирус, он пока не активен. Просто сотри его.
Я переключился в окошко программатора, где система выделила красным куски внедренного чужеродного кода. Но удалить их не получилось, тогда я открыл папку системных утилит и в отчаянии стал запускать все подряд. Перед глазами мелькали окошки восстановления системы, сообщения об аварийном завершении процессов…
— Осталось меньше минуты. Что делать?
Гомез молчала.
— Валькирия!
— Уходи оттуда.
— Но вирус разрушит лабораторию. Крепость устоит?
— Я работаю над этим.
— Не успеешь.
Я запустил процесс проверки целостности файловой системы и сообразил: это поможет локализовать чужие файлы или куски внедренного вредоносного кода. Сама по себе операция долгосрочная, отъедает ресурсы и должна затормозить, а то и прервать начало загрузки вирусной программы.
— Похоже, я нашел решение.
— Денис, нет!
Но было уже поздно. Сетчатая модель лаборатории начала перекрашиваться и обретать различные цвета.
— Что ты наделал! Я почти локализовала очаг. Выходи оттуда!
Когда я оказался снаружи, проем закрылся — никаких следов на стене, ни выступов, ни щелей, будто зарос.
В коридоре уже горел свет, слышался топот ног, голоса офицеров, выкрикивавших команды.
Крепость вновь ожила.
Часть 3
Анклав
Глава 1
Посторонний шум
Персидский залив всегда меня удивлял. В первую очередь погодой, здесь нет постоянной розы ветров, вода летом может прогреться до +35 градусов по Цельсию, Аравийский берег низмен и пустынен, из южной части Ирака, бывшей Месопотамии, задувает шамал, северо-западный ветер, который тащит огромное количество пыли, застилая небо мглой.
Я поднял бинокль, глядя на иранские горы, выступавшие вершинами над плотным туманом впереди. Получается, туман тут не имеет никакого отношения к привычному термину, обозначавшему скрытые от взгляда на карте территории. Интересно, это наша Крепость так далеко «видит», то есть виртуальный симулятор настроен слегка иначе, чем платформа базы Турчина, или странные глюки компьютерной модели мира тому виной, чего, конечно, нельзя исключать?
Если учесть ширину залива и протяженность береговой линии, весьма обширное пространство открывается на много миль вокруг. А где же тогда начинаются неизвестные области, скрытые «туманом войны»? Я прикинул в уме расстояния и опустил бинокль.
— Время, сэр, — сказал за спиной штаб-сержант, старший команды боевых пловцов.
Я кивнул, не оборачиваясь. Наш программируемый автомат покачивался на волнах в двадцати милях от берега. По сторонам всплыли еще два: один — выполнявший программу исследования района, другой — с группой прикрытия на борту.
Гильермо — теперь я знал имя черноусого штаб-сержанта, похожего на Кларка, — оказался в путешествии весьма полезным. Он знал залив как свои пять пальцев — вот что значит опыт боевых действий на Ближнем Востоке. Еще одной интересной особенностью данного региона были малые глубины. Средняя достигает пятидесяти метров, максимальная — сто два. На входе в залив имеется группа островов, окруженная лабиринтом мелей. Ближе к северу встречаются коралловые рифы — глубины у Аравийского берега вообще распределены как бог на душу положил. В этом есть определенный плюс — к Крепости сложно подобраться с моря и высадить десант. Эскадра «Ауткома» будет обнаружена задолго до начала боевых действий.
— Сэр? — Гильермо проявлял настойчивость, когда того требовала ситуация.
— Еще минуту.
Я снова поднял бинокль, медленно повернулся, стоя на приступке внутри надстройки.
Странно все, глубоководный автомат, который я отправил сюда перед тем, как покинул Крепость с Метрошиным, выполнил задание, но почему-то не вернулся назад. Невредимый всплыл и начал передавать устойчивый сигнал о своем местоположении.
После разборок с предателем и перезапуском системы управления ТВД я, невзирая на требования Гомез остаться, решил проверить лично, почему аппарат не вернулся. Операторы с базы Турчина, отразившего нападение противника прошлой ночью, дважды провели беспилотник над всплывшим автоматом. Судя по данным авиаразведки и сведениям, поступавшим с радиобуев, вражеские подлодки или боевые суда в залив не заходили. Но странный сигнал — посторонний шум, так его обозвали акустики, — продолжали улавливать сенсоры буя № 13, ближнего к выходу из залива.
Автомат обследовал район, всплыл возле буя и на этом завершил свою миссию. Сведения из его базы данных пришлось доставать вручную уже на месте, что, в принципе, не составило особого труда. Я изучил предварительную расшифровку — ничего подозрительного.
Мне просто везет на загадки. Сначала Франц нашел кристалл, это раскрутило события так, что я стал командиром Крепости. Не простой Крепости, а филиала корпорации «Трайбек», проданного генералу Кларку частным лицом, известным мне под псевдонимом Спец. Ну, не самому Кларку, конечно, генерал лишь сделку заключал, в итоге «Ворнет» получил желаемый объект. Только ощущение такое, что ни Кларк, ни командование Оси, ни даже Спец не знали о существовании секретной лаборатории в недрах объекта.
А вот Кило-7.2 знал. Откуда?
Я усмехнулся собственным мыслям — рассуждаю так, будто давно в деле, давно знаю, что все это ненастоящее, лишь симулятор, напрочь забывая о сотнях погибших в заварухе на побережье, где взрыв атомного заряда унес многие жизни. А ведь Гомез предупреждала: нельзя относиться к происходящему как к игре. Может, я зачерствел на этой войне? Смерть кажется настолько привычным явлением, а знание реальной обстановки лишь усугубляет впечатления, делает меня безразличным по отношению к другим.
