– Давай!
Тимур скрылся в люке, ведущем под кокпит.
Мотор катера внезапно затрещал (трещал, конечно, не мотор, трещотка была приготовлена заранее) и задымил.
Костя сбросил скорость до нуля, выключил мотор.
Катер по инерции прошёл ещё метров двадцать и остановился, покачиваясь на им же поднятых волнах.
Из трюма высунулся Тимур, проорал: горим! – снова скрылся под кокпитом.
Костя бросился за ним, боковым зрением отмечая, что зрителей на борту яхты стало больше.
Несколько минут шла «борьба с огнём» (имитация удалась, дыму вырвалось из люка много), потом на палубу вылез Костя, весь грязный, в рваной тельняшке, вытер руки ветошью.
– Эй, что там у вас? – прокричали ему.
Он выругался, провёл ветошью по лицу, прокричал в ответ:
– Движку п…дец! Накрылся медным тазом, старый. Не поможете?
– Чем?
– На буксир возьмите, до деревни какой-нибудь отбуксируйте.
– Сами добирайтесь, – мрачно посоветовал один из парней в чёрном. – Мобила есть? Звони, вызывай спасателей.
– Да кто ж сюда сейчас поплывёт? Вечер на носу. А вам всего-то полчаса потратить. У нас и вёсел-то нету.
– Руками гребите, – пошутил сосед телохранителя, такой же здоровяк.
Костя сплюнул.
– Спасибо за добрые слова, урод, да только засунул бы ты свои советы себе в жопу!
– Чё ты сказал?!
– Чё слышал.
Из люка показалась голова Тимура.
– Ну, чего они?
– С-суки! – громко, так, чтобы его услышали на яхте, сказал Костя, махнув рукой. – Олигархи грёбаные! Давай ремонтироваться.
Он был уверен, что стрелять телохранители Дворковица не рискнут, зато грубые обидные слова наверняка должны заставить их запсиховать и устроить показательную порку матросам катера. Подобные им типы были уверены, что именно они являются повелителями жизни.
Команда Дворковица отреагировала на его эскападу, как он и рассчитывал.
Матросы шустро спустили на воду лёгкий ялик, в него спрыгнули два телохранителя в чёрном и матрос.
Ялик оказался миниатюрным катерком, снабжённым водомётным движителем. Загудело, зашипело, и он заскользил по водной глади к катеру триэновцев.
– Приготовься, – сказал Костя, глянув на часы. – Наши должны уже быть здесь.
Ялик лихо развернулся, окатив волной корму катера…
Дно яхты повисло над головой тушей сдохшего кита.
– Я поднимусь на борт, – сказал Солома в микрофон ультразвуковой рации, – открою донный створ для аквалангистов. Как только он начнёт открываться, вы врываетесь в трюм.
Бойцы показали большие пальцы, подтверждая приказ.
Виктор поднырнул под киль, плавно поднялся к урезу воды, высунул световодный перископ.
Горизонт был узок, но всё же передаваемое изображение давало представление о снимаемом пейзаже: с борта яхты никто в воду не смотрел.
Стали слышны голоса, доносившиеся с другого борта. Разобрать, что говорят, было невозможно, однако Соломин понял, что матросы обсуждают ситуацию с приблизившимся катером Кости и Тимура. Освободившись от акваланга, ласт и дополнительного оборудования, Виктор подвесил сетку с ними к килю на липучке, надел на ладони ещё две липучки, способные удержать человека массой больше ста двадцати килограммов на отвесной стене, и ловко взобрался по борту до первой палубы, минуя иллюминаторы.
Борта первой палубы оказались забранными решётками и листами прозрачного стекла, поэтому пришлось карабкаться выше, до второй палубы.
К счастью, пассажиры и матросы яхты всё ещё были увлечены разыгранным Костей спектаклем и на противоположный борт не смотрели. Расчёт Соломина, учитывающий такие человеческие качества, как любопытство и расслабленность в моменты, когда ситуация кажется абсолютно контролируемой, оправдался.
Борт второй палубы был не выше метра, Солома, в чёрном «трико» «Амфоры» похожий на киношного ниндзя, перемахнул через борт и прижался к стенке каюты слева, прислушиваясь к непрекращавшемуся шуму. Из оружия у него был пистолет «Мурена», готовый к применению и в воде, и на суше, а также морской кинжал «Скат» с выгравированным на рукояти дракончиком (это был символ «Ксенфорса»), но применять их не хотелось, можно было сорвать операцию.
Капитан метнулся к корме, где яхта имела один из лестничных коробов, соединявших палубы.
Гидрокостюм на нём, даже лишённый спецремней со спецаппаратурой и спецприспособлениями, в которые входили фонарь, органайзер, компас, ласты, акустическая рация, «карандаш» подсветки, гранаты, липучки, дымовая шашка, крюки с леской, обоймы с химикатами, весил около четырнадцати килограммов, в общем-то многовато для использования на суше, но благодаря особым вставкам под мышками, локтями и коленями передвигаться не мешал.
На корме никого не было.
Солома ссыпался по ступенькам лестницы вниз, на первую палубу, хотел было проверить – в каюте ли господин Дворковиц, но передумал. Разработанные оперативные планы никогда не бывают идеальными, но и менять их по ходу операции рекомендовалось лишь в крайних случаях, когда на кону стояла цена успеха. То есть когда насущным становился вопрос: идти дальше и умереть или отступить.
Дверца в кормовое помещение, из которого начинался спуск в трюм, была приоткрыта. Но раздумывать о причине этого было некогда, в коридоре со стороны бака яхты послышались голоса, и Солома нырнул в проём двери, одним движением закрывая её за собой.
Это было машинное отделение яхты, умещавшее дизели, дающие яхте ход, а также подогревающие воду бойлеры, баки для пресной воды и трубопроводы. Двигатели были заглушены, но у двух цилиндров, занимающих почти весь отсек, обвешанных лесенками и штангами с аппаратурой, возился матрос, поглядывающий на стойку с приборами перед ним. Он стоял вполоборота к Соломе и мог заметить его в любой момент. Пришлось прыгать с лестничной площадки к ограждению двигателей и бить оглянувшегося матроса рукоятью пистолета по голове.
Парень лёг на решетчатый настил без звука.
«Прости! – мысленно проговорил капитан, – так надо».
Он оттащил тело за узел трубопроводов, метнулся к лестнице.
На спуск в трюм потребовалось несколько секунд.
Солома ни разу не плавал на яхтах этого класса, да ещё оборудованных специальным ватербоксом для выпуска аквалангистов через трюм, но выданный подразделением информационной подготовки пакет сведений о яхте «Труффальдино» прочно засел в голове, поэтому долго разбираться с техникой трюма не пришлось.
Капитан включил свет, оглядел небольшое помещение, оборудованное приспособлениями для спуска на воду и шпалерами открытых и закрытых шкафчиков. В дне трюма имелось квадратное углубление размерами три на три метра, снабжённое механизмом для раздвигания створок. Через этот ватербокс владелец яхты и выбирался наружу незаметно от внешних наблюдателей.
