— Конечно, Кукуй — ужасная глупость, — . вздохнула
подружка, — но что-то во всем этом есть. Я пока сформулировать не могу.
Люди не просто так исчезли…
— Женя, здесь болота…
— Слышала, бабка сказала: на болоте вешки, дети
запросто бегали, а теперь Вова Татарин плутает.
— Вова Татарин, с его привычкой пить с утра, может
плутать меж двух сосен.
— Конечно, я и сама так думаю, — не стала спорить
Женька, что в общем-то было странно. — Однако чувствую: что-то в этой
деревне происходит.
Нормальные люди, пусть и любители выпить, по ночам с кольями
сидят.
— Они сами себя пугают.
— Ага. А еще этот Иван Иванович. Не мешало бы с ним
познакомиться.
Историк и фольклорист. Не оттуда ли уши растут.
— Хорошо, — пожала я плечами. — Давай
познакомимся с этим типом. Хотя лично я поговорила бы с участковым.
— К участковому тоже заглянем. Мне кажется, что стоит
задержаться здесь на пару деньков.
Предложение не показалось мне особенно заманчивым. Я понятия
не имела, что мы будем здесь делать столько времени, но у подружки было такое
выражение лица, что возражать я не стала.
Что-то Женьку беспокоило. Если честно, и меня тоже. Я
немного покопалась в себе и пришла к выводу: мучает меня ночная собака. Хотя с
какой стати? Но мучает. Не она, конечно, а то, что Женька права: взяться ей в
общем-то неоткуда, карту я изучила тщательно, выходило, либо живность шла через
болота, что, с моей точки зрения, маловероятно, либо сделала гигантский крюк.
Интересно, зачем ей это понадобилось? «Анфиса, прекрати
ломать голову над всякой чепухой», — сказала я себе, но это не
подействовало. Подозреваю, то же самое происходило с Женькой, вид у нее был
несчастный, и у меня, наверное, не лучше. В общем, я согласно кивнула, все равно
домой торопиться не стоило, кто меня там ждет? А если ждет, пусть немного
помучается, ему полезно… Я вдруг заскучала и почувствовала желание зареветь.
Чтоб избавиться от нахлынувших эмоций, я попросила:
— Расскажи мне про Холмогорского.
— Про убийство? — подняла брови Женька и широко
улыбнулась. Меня это разозлило.
— Чего ты лыбишься?
— Да брось ты, Анфиса, — сморщила она нос. —
Я понимаю, это профессиональное, ты же автор-детективщик, убийство — твой хлеб.
Но рассказывать особо нечего. Холмогорский был неплохим художником, книги
писал, в основном автобиографические, детство его прошло в этих местах. Когда
ему было чуть больше двадцати, он оказался за границей и решил там остаться.
Как ни странно, за границей он преуспел, но не на художественной ниве, а на
сугубо коммерческой, и, как часто случается с русским человеком, чем больше
богател, тем ему больше хотелось смысла жизни. Сколотив весьма солидное
состояние, он в преклонных летах вернулся на родину. Жена у него к тому времени
умерла, детей не было. Сам себе хозяин, оттого и затеял создать здесь музей
своего имени, дворянскую усадьбу, каковая действительно имела место быть, но к
моменту появления здесь Холмогорского выглядела крайне плачевно. Десять лет
назад в усадьбе был дом инвалидов или дурдом, как говорят местные, но даже их
перевезли куда-то из-за ветхости помещений. У Холмогорского с властями
наметилось полное взаимопонимание. Старинный дом он отремонтировал, парк
расчистил, пруд углубил, мосты через него возвел заново. В общем стало не хуже,
чем в Михайловском. Этим Холмогорский всегда гордился. Но не только
отреставрированной усадьбой он надумал порадовать земляков. Сам художник, он
всю жизнь коллекционировал картины. В основном русских мастеров. Особых
шедевров в его коллекции, сказать справедливости ради, не было, но имена
известные и коллекция серьезная, практически весь русский девятнадцатый век
представлен. Особенно интересны были усадебные портреты из имения Салтыковых.
Кое-что чудом сохранилось в запаснике музея. Постоянно бывая в музее, Холмогорский
нашел там свое счастье, то есть женился на женщине, которая уже двадцать пять
лет работала в музее искусствоведом. Она ему очень помогала. Открытие музея
действительно обещало стать событием не только в культурной жизни области.
Чтобы разместить все задуманные экспозиции, срочно отреставрировали бывшие
конюшни и ряд подсобных помещений. Работа шла без перерыва, и жизнь там била
ключом. Три года назад, на октябрьские праздники, рабочие разъехались, супруга
Холмогорского находилась в Москве по делам, а он остался в доме в обществе
сторожа, тоже весьма почтенного старца. Ничто, как говорится, не предвещало
беды. Дом хоть и недалеко от села, но стоит на отшибе, к тому же окружен
парком. Короче, никто ничего не слышал и не видел, пока утром кто-то не обратил
внимание, что в усадьбе горит свет.
Кинулись туда всем селом и нашли Холмогорского в его
кабинете с проломленным черепом возле открытого сейфа. Вскоре обнаружили и труп
сторожа в саду, под кустами. Должно быть, старик что-то услышал ночью и вышел
проверить. — В доме были ценности? — спросила я. — Я не картины
имею в виду…
— Были, — кивнула Женька. — Реставрация дело
дорогое, хозяин расплачивался наличкой, а хранил ее в сейфе. Сколько там было,
точно неизвестно, но по прикидкам никак не меньше двухсот тысяч
долларов. — Я присвистнула, а Женька кивнула. — Вот-вот. Сейф хозяин
открыл сам, должно быть, под угрозой смерти. Вместе с деньгами исчезли
двенадцать наиболее ценных картин, холсты просто вырезали из рам.
— И что, в доме не было сигнализации?
— Не было. Ни сигнализации, ни охраны, собаки и той не
было. Только сторож. Правда, на окнах решетки и дверь внушительного вида… Дело
в том, что места здесь глухие, все люди на виду, никто не ждал такого поворота
событий.
Все дороги в районе были немедленно перекрыты, Холмогорского
здесь любили и уважали, схватить убийцу стало делом чести. Как он или они ушли,
уму непостижимо. В обход нельзя — кругом болота, да и операцию по поимке
преступников проводили не для отмазки. Работали собаки, след потеряли возле
шоссе, которое, кстати, вело в Липатове. И все. Преступники как в воду канули.
Украденные картины, кажется, до сих пор нигде не всплыли,
хотя это ни о чем не говорит. А доллары и вовсе не проследишь.
— И что, никаких следов? — не поверила я.
— Никаких.
— Так не бывает. Прежде всего, убийцы были хорошо
осведомлены о том, что хозяин в доме один, да и о том, что в сейфе доллары,
должны были знать наверняка.
