Я пошла вдоль берега, изо всех сил изображая даму на
прогулке, то есть шла, что-то мурлыча под нос, но при этом стараясь ничего не
упустить из вида.
Валера в поисках натуры ушел довольно далеко от пансионата.
Другая бы на моем месте отказалась от поисков, но только не я. Комары уже
по-настоящему донимали меня, а я упорно обследовала берег, пока не вышла к
болоту. И вот тут-то в трех шагах от зарослей ивы увидела мольберт. Надо
сказать, Валера выбрал довольно странное место для работы: болото выглядело
отнюдь не живописно. Еще занятнее то, что Валеры рядом с мольбертом не
оказалось, я огляделась и даже позвала его, но без всякого толка.
На всякий случай я прошла еще метров пятьдесят и увидела
вешки, то есть я решила, что это и есть вешки: обычные палки возвышались над
кочками на расстоянии в несколько десятков метров. Недолго думая, я пошла в том
направлении, стараясь не терять вешки из виду. Ничего особенно сложного. Я и не
заметила, как отошла довольно далеко от того места, где стоял мольберт. Я
старалась не терять заросли из виду, чтобы на болоте у меня был хоть какой-то
ориентир. В некоторых местах идти было совсем легко, точно по проселочной
дороге, в других приходилось перебираться с кочки на кочку, под ногами начинало
чавкать. Но даже мне, человеку сугубо городскому, было ясно, что это еще не
настоящее болото, не то пугающее, что с ним обычно ассоциируется и называется
словом «трясина», вязкая жижа, которая в мгновение ока затягивает страдальца…
Вешки шли дальше, насколько хватало глаз, ко многим из них
были привязаны тряпки, должно быть, для того, чтобы их было легче разглядеть. Я
прошла еще с полкилометра и оглянулась. Заросли остались далеко позади, сухие
участки попадались все реже, ясно, что я основательно углубилась в болото.
Где-то там пресловутый остров, разумеется, никакого Кукуя я
увидеть не ожидала, но неизвестно, насколько мое путешествие в одиночку может
быть безопасным.
«Пожалуй, стоит вернуться», — решила я и тронулась в
обратный путь.
Надо сказать, возвращаться было труднее, заросли упорно не
хотели приближаться. Наконец я смогла их достигнуть и честно скажу: вздохнула с
облегчением, все-таки болото не самое подходящее место для прогулок.
Мольберт стоял на месте, а Валера по-прежнему отсутствовал.
Что, если вешки его тоже заинтересовали, он отправился на болото и с ним что-то
произошло?
— Валера, — стала звать я. Совершенно неожиданно
он откликнулся совсем рядом, а затем появился из зарослей.
— Анфиса, — сказал он с улыбкой, пошарил вокруг
взглядом и спросил:
— Вы одна, а где Евгения?
— Пьет чай на веранде, насколько мне известно. Я
увидела мольберт И забеспокоилась…
— Я немного прогулялся. На вешки обратили
внимание? — спросил он, понизив голос. — Довольно занятная штука. Вон
там дальше тоже есть проход через болото, я смог преодолеть примерно километр и
увидел впереди зеленую лужайку, хотел выбраться туда и вдруг… Анфиса, у вас
никогда не возникало чувства, что за вами наблюдают?
— Нет, — нахмурилась я.
— У меня раньше тоже не возникало… А сегодня… я просто
уверен, кто-то следил за мной. И знаете, — нервно хихикнул Валера, —
я заплутался.
Битый час кружил среди этих вешек и не мог выбраться, все
время выходил на одно и то же место.
— Ничего особенного, так бывает. К тому же на болоте
сбиться с пути совсем не трудно, никаких ориентиров.
— Я шел по вешкам… И еще. Возможно, вы решите, что я…
фантазирую, но я видел человека на болоте, на той самой лужайке. Мужчина
огромного роста, кажется, в штормовке, с нахлобученным на голову капюшоном. Я
его окрикнул, но он не ответил, просто стоял и смотрел на меня. Представляю,
как нелепо это звучит… у него не было лица. Да-да, — торопливо кивнул
Валера, заметив, что у меня от этакой новости глаза на лоб полезли, —
вместо лица какое-то черное пятно. И… мне стыдно, но я никогда в жизни так не боялся.
Хотел бежать, не разбирая дороги. С большим трудом взял себя в руки и выбрался
из болота.
Рассказывая все это, Валера выглядел вполне искренним и даже
испуганным. Чтобы перепугать взрослого мужчину, надо здорово постараться.
Конечно, мы с Женькой тоже испугались до смерти, увидев Вову
Татарина, но ведь это было ночью, а белым днем совсем другое дело… Я посмотрела
в сторону болота: тихо, спокойно, но, честное слово, в тишине и спокойствии
таилась угроза. Может, это какой-то массовый психоз? Мы наслушались дурацких
рассказов, а теперь пугаем друг друга?
— Вот что, — вздохнула я, — идемте домой.
Валера кивнул, собрал свои вещи, и мы зашагали к пансионату.
Женька все еще сидела на веранде в компании Лидии Артуровны,
правда, теперь к ним присоединился Горемыкин, он что-то рассказывал. Его голос
было слышно издалека.
— Пойду переоденусь, — сказал мне Валера. Я
кивнула, дождалась, когда он войдет в дом, и припустилась к окну комнаты
писателя. Разглядеть, что происходит в комнате, было по-прежнему невозможно. Я
вздохнула и довольно громко постучала в окно. Затем огляделась, взгромоздилась
на подоконник, и тут выяснилось, что окно не заперто, просто плотно закрыто.
Я заглянула в форточку и убедилась, что комната пуста.
Спрыгнула в траву и пошла на веранду.
— Добрый день, — приветствовала я Горемыкина. К
этому моменту Валера тоже появился на веранде. — А Владислав Петрович все
еще работает?
— Да, — кивнула Лидия Артуровна. — Не хочу
ему мешать, вот и сижу здесь все утро. Хорошо, что Евгения Петровна составила
мне компанию, не то умерла бы от скуки.
Меня просто распирало от любопытства, чем же занят наш
писатель? Вряд ли он находится в доме. Тогда где? В деревне? На болоте? Что ему
там понадобилось?
— Комары замучили, — сказала я немного
невпопад. — Пойду приму душ.
Я направилась в холл, но тут же через боковую дверь
выскользнула на улицу и, надо же такому случиться, нос к носу столкнулась с
парнем, который перевозил в пансионат наши вещи. Он одарил меня недобрым
взглядом и буркнул что-то под нос, а я, мысленно чертыхнувшись, свернула за
угол и тут увидела Владислава Петровича. Перебежками, точно на учениях, он
пробирался к своему окну.
Я прижалась к стене, очень рассчитывая, что он не обратит на
меня внимания. Благополучно достигнув окна, он толкнул раму, легко вспрыгнул на
подоконник, после чего исчез с моих глаз.
— Что ж это такое? — с возмущением пробормотала я.
Возмущение относилось не к тому факту что Владислав Петрович лазит в окно, меня
очень нервировало, что я не могу понять, зачем ему это понадобилось.
