— Я Марина, — радостно сообщила она. — Если
есть вопросы…
Вопросы были. Выяснилось следующее: раз постояльцев
прибавилось, решено было вызвать людей из неоплачиваемых отпусков на работу.
— Через неделю из Москвы сразу семнадцать человек
приедут, — порадовала девушка.
— А как вообще сюда люди добираются? — спросила
Женька и, видя, что Марина взирает на нее с недоумением, торопливо пояснила:
— Мы вот из Заручья на лодке…
— А… так ведь дорога есть. Из соседней области. Дорога
так себе, но проехать можно.
— Владислав Петрович на машине приехал?
— И Владислав Петрович, и Валерий Сергеевич. У обоих
джипы, им наши дороги не страшны. А я вот до Фрязина на автобусе добираюсь, а
потом пешком. Не очень удобно, но с работой сейчас трудно… Сутками дежурить
будем. Никак нельзя без администратора. Вчера, к примеру, свет погас, а сторожа
на месте не оказалось. В результате постояльцам сплошные неудобства.
— Это точно, — согласно кивнула Женька. Я во время
их разговора вожделенно поглядывала на журнал регистрации, который лежал на
столе, и сделала подружке знак, мол, надо что-то делать. — Марина, вы
говорите, Валера с Владиславом Петровичем на машинах приехали, что-то я никаких
машин не вижу.
— Так ведь у нас гараж. Кирпичный, рядом со складом.
— Вот оно что. Это с красной крышей?
— Нет, с красной крышей бывший склад, там и сейчас
склад, просто… — Девушка поднялась со своего места, чтобы показать Женьке, где
же находится гараж, который так ее интересовал. Но из окна его не было видно,
по крайней мере, Женька не увидела и увлекла Марину сначала к двери, а затем и
вовсе вывела на улицу, что дало мне возможность не только заглянуть в журнал,
но и списать данные всех постояльцев.
Когда они закончили с гаражом, я уже выбралась на веранду,
где отдыхающие собрались в полном составе (не считая Женьки, но и она появилась
вслед за мной). Горемыкин тоже присутствовал здесь и, как всегда, тешил публику
страшилками.
Необычным было то, что в центре открытой веранды теперь
стоял мольберт, а за ним трудился Валера. Пока мы с Женькой строили планы по
поимке нечистой силы, он зря времени не терял. Одного взгляда на его работу
было достаточно, чтобы понять: за плечами у парня как минимум несколько лет
хорошей художественной школы. Может, талантом он и не блещет, но с техникой
Работы маслом хорошо знаком.
Мы переглянулись, подружка улыбнулась и принялась
нахваливать пейзаж, а мне Валера показался еще более подозрительным, уж не знаю
почему. Остальные с заметным интересом наблюдали за работой мастера. Женька
вроде бы тоже пристроилась по соседству, но я сказала:
— Давай прогуляемся, после обеда необходимо размяться.
И она покорно потрусила следом за мной. Дело в том, что
воспользоваться сотовым, находясь в пансионате, не было никакой возможности,
относилось ли это к очередным проделкам нечистой силы или нет, но связь
отсутствовала. Я собралась выяснить, распространяется ли это на всю округу или
здесь место какое-то особенное. Мы поднялись на ближайший холм, и связь, как по
волшебству, появилась.
— Слава богу, — порадовалась подружка. — Я
боялась, в Заручье плыть придется, чтоб по телефону позвонить.
Я вручила ей листок бумаги с данными подозреваемых в связи с
нечистой силой, и Женька сделала несколько звонков, после чего с чувством
выполненного долга вернула телефон мне. Я взглянула на трубку, и сердце мое
тревожно забилось, очень хотелось позвонить Роману Андреевичу. Подружка гнусно
ухмылялась, наблюдая за мной, и я, собрав волю в кулак, убрала телефон в сумку
с равнодушным видом.
— Когда будут результаты? — деловито спросила я.
— Когда будут, тогда сообщат. На всякий случай надо
позванивать, чтоб люди о нас не забыли. Между прочим, Анфиса Львовна, Горемыкин
утверждает, что никаких гостей в деревне нет. Лично меня это не удивило.
— Пока Горемыкин соловьем на веранде разливается, самое
время осмотреть его дом, — заметила я, стараясь не думать о Зеленом
охотнике.
Сделав изрядный крюк, чтоб не возвращаться к пансионату, мы
вышли к деревне, задами достигли дома Ивана Ивановича и огляделись. Не похоже,
чтобы кто-то, кроме нас, проявлял к нему интерес.
Мы пробрались к задней двери, соблюдая всю возможную
конспирацию, припали к ней ухом и прислушались. В доме царила тишина, близкая к
могильной.
— Надо постучать, — прошептала я, и Женька раза
три грохнула кулаком по двери. Реакции не последовало. Мы удрученно
переглянулись.
— Будь в доме собака, — вздохнула Женька, —
непременно бы залаяла.
— Если бы собака имела возможность лаять, когда ей
вздумается, ее присутствие не было бы тайной, — вразумила ее я.
— То есть ты считаешь, лаять собачка по какой-то
причине не может?
— Скорее всего так.
— Интересно. Надеюсь, носиться по дому она тоже не
имеет возможности, потому что встречаться с этим зверьком мне совсем не
хочется.
— Мне тоже, — вспомнив о размерах собачки, кивнула
я.
На всякий случай я подергала дверь, она была заперта, что и
неудивительно, раз хозяин в гостях, да еще предполагается, что ему есть что
скрывать.
— Давай окна проверим, — предложила я.
Женька кивнула, затем с интересом стала рассматривать над
дверью, где был небольшой козырек, закрывающий вход от непогоды, и что-то вроде
узкой полки, с которой свисал синий шнурок. Женька потянула за него, и на
ладонь ей упал ключ.
— Патриархальные нравы меня умиляют, — хмыкнула
она, открывая дверь, мы вошли в сени, но тут я решила проявить благоразумие.
— Вдвоем нам идти нельзя, он может вернуться в любой
момент. Кто-то должен наблюдать за домом.
— Стоять на шухере, — кивнула подружка.
— Не имеет значения, как это называется, —
вздохнула я. — Главное, не проглядеть Горемыкина и предупредить о его
приходе заранее.
— Тогда на шухере стою я, — заявила Женька, —
а ты собачку ищи.
— Почему ты?
— Потому что ты натура творческая, — хмыкнула
подружка. — Задумаешься о вечном и проглядишь все царство небесное.
— Как же, — усмехнулась я, — просто ты
трусишь дом обыскивать, а на шухере и дурак постоит.
— Вот я и постою.
— Вот и постой, — разозлилась я и вошла в дом.
