Был он небольшим (обыкновенный пятистенок), и беглый осмотр
ничего интересного не Принес. Дом как дом. На дворе две большие железные бочки
(пустые) и поленница дров. Туалет (самый что ни на есть примитивный), далее
сени, терраска и собственно сам дом. Возле печи имелся лаз в подвал.
Тяжко вздохнув, я подняла крышку и заглянула туда. В крохотное
оконце пробивался свет, достаточный для того, чтобы убедиться — никакой
живности в подполе нет. Заметно осмелев и успокоившись, я обследовала дом более
тщательно.
Тайных помещений, укрытий и прочего здесь не наблюдалось.
Я заглянула в шкафы и стол на кухне. Ничего такого, что
указывало бы на наличие собаки в доме. Судя по всему, Иван Иванович был
вегетарианцем и питался исключительно молоком, майонезом и яйцами. Правда,
имели место супы быстрого приготовления и сгущенка в количестве тридцати двух
банок., Я прошла в переднюю, она тоже меня не порадовала. Собачку здесь не
спрячешь. Я уже собралась уходить, когда мое внимание привлек шкаф. В самом
шкафу не было ничего необычного, хотя его вполне можно было причислить к
антиквариату — добротный, из красного дерева и с личиной в двери, отделанной
затейливой резьбой. Шкаф был двухметровый, узкий, неглубокий и запертый на
ключ. Ключ отсутствовал. Подтащив стул, я пошарила наверху — ключа нет, а ведь
чего проще обнаружить его там, памятуя, как легко мы вошли в дом.
Поиски ключа результатов не дали. У меня было три варианта:
либо ключа нет вовсе (потерялся, к примеру), либо он есть, но хозяин его
тщательно прячет, либо вообще носит его при себе. В то, что ключ просто
потерялся, верилось с трудом, давно бы нашли замену, если же ключ прячут,
значит, есть причина, и существенная.
Теперь вы можете представить, как мне захотелось заглянуть в
горемыкинский шкаф. Я вооружилась маникюрными ножницами, которые были у меня в
сумке, затем пилкой для ногтей затем перешла на нож, который принесла с кухни,
но мои поползновения на лавры вора-домушника потерпели полный провал, проклятый
шкаф так и не открылся. Тут хлопнула входная дверь, и Женькин голос позвал:
— Анфиса, долго мне еще на шухере стоять? Меня
соседская бабка приметила, как бы чего не заподозрила.
Я взглянула на часы и пришла к выводу, что в самом деле
задержалась в чужом доме, и спешно его покинула.
— Там что-то есть, — как только мы заперли дверь и
вернули ключ на место, заявила я.
— Что есть? — испугалась Женька. — Собака?
— Нет. В шкафу что-то есть.
— А шкаф большой?
— Ну… не очень.
— Но собаку там спрятать можно? — Заподозрив, что
подружка издевается, я одарила ее суровым взглядом, но Женька выглядела
совершенно невинно, и я пояснила гораздо спокойнее:
— Он что-то прячет в этом шкафу. Вряд ли собаку. —
Что за странная фантазия, в самом деле. Хотя черт его знает. Большой собаке там
страшно неудобно, ей бы пришлось стоять на задних лапах, вытянувшись во весь
рост, поэтому мысль о собаке я отвергла, но там что-то интересное и наверняка
проливающее свет на здешние события.
— Что это может быть? — чрезвычайно
заинтересовалась Женька.
— Не знаю… что-то его компрометирующее. Плащ-палатка,
например.
— При чем здесь плащ-палатка? — обиделась
Женька. — Когда мы видели Зеленого охотника, он был в штормовке и с
рюкзаком. Слушай, а что если он носит в рюкзаке свою голову? — нервно
хихикнула подружка. — Согласись, в этом что-то есть.
— Женя, — обиделась я, — я говорю совершенно
серьезно. В шкафу хранится что-то ценное, — в этом месте я скисла и
добавила:
— Вот именно, — потому что в голову мне пришла
вполне здравая мысль. — Там могут быть деньги и документы.
— Постой, ты же говорила, там что-то проливающее свет…
— Не доставай, а? — попросила я, чувствуя себя
законченной дурой при воспоминании о. том, как старательно орудовала пилкой для
ногтей.
— Значит, собаки у него нет, — вздохнула Женька. К
тому времени мы выбрались к чьей-то бане и устроились под яблоней на узкой
скамеечке.
— Нет, — сморщилась я, — то есть ее нет в
доме, что вполне понятно: если там держать большую собаку, трудно рассчитывать,
что сумеешь сохранить это в тайне.
— Но ты по-прежнему уверена, что собака принадлежит
ему?
— Как я могу быть в этом уверенной? Я считаю это вполне
вероятным.
— Не цепляйся к словам, скажи попросту, чего ждать от
жизни?
— Ладно, — вздохнула я, соглашаясь с тем, что
злюсь на Женьку совершенно несправедливо, не ее вина, что шкаф заперт и никаких
следов собачки в доме. — Я по-прежнему считаю, что вся местная чертовщина,
или ее существенная часть, дело рук Горемыкина. На сегодняшний день мы имеем
Зеленого охотника, собаку-оборотня, точнее, собаку, которая его изображает…
— Не забудь про черную мессу и огни. И еще кто-то
двинул мне по затылку.
— Итак, — согласно кивнув, продолжила я, — на
человека, который готов хладнокровно убить другого человека, Горемыкин все-таки
не похож, потому я предлагаю следующую версию: чертовщина — его рук дело, так
как он на суевериях попросту помешан, а к покушению на нас он рук не прикладывал,
это работа других субъектов, пока неизвестных. И тут под подозрение попадают
все, в том числе и твой блондин. При этом события каким-то образом завязаны на
болотах, раз уж буквально все ими остро интересуются. Значит, ответив на вопрос
о нечистой силе, точнее, о том, кому выгодно ее появление, мы приблизимся к
другой разгадке: кто нас хотел укокошить.
— Вот за что я тебя уважаю, Анфиса, так это за толковые
объяснения. Я, правда, мало что поняла, но чувствую…
— Если ты такая умная, — презрительно перебила
я, — давай свою версию.
— Не принимай близко к сердцу, я ж так, дружески
критикую, от кого еще правду услышишь, как не от меня?
— Нужна мне твоя правда…
— Ладно, давай развивай идею, больше перебивать не
буду. Честно.
— Я думаю, собака есть, и она принадлежит Горемыкину.
Только держит он ее не в доме, а где-то неподалеку. Возможно, на той же
мельнице. Надо поговорить с местными. В конце концов, тебя прислали, чтоб ты с
народом общалась. Думаю, Зеленый охотник — это тоже Горемыкин. То, что он по ночам
не спит, а где-то бродит, нам с тобой доподлинно известно.
— Ты ж сама говорила, это вряд ли Горемыкин. Рост
неподходящий, — напомнила Женька.
