— Откуда ж мне знать? Может, у вас.
— Он ничего по этому поводу не говорил?
— Так я не спрашивал, смотрю, потрусил в ту сторону,
понятное дело, худо человеку… — Василий кашлянул, должно быть тем самым
намекая, что разговор затянулся и ему, между прочим, тоже худо, но я решила не
обращать на это внимания.
— Василий, мы с Евгенией Петровной хотели бы попасть на
остров. Вы не могли бы нас туда проводить?
— Раньше мог, а второе лето — нет. Водит на болоте.
— Кто водит?
— Кукуй, естественно. Не пройдешь. Участковый сунулся,
еле жив остался.
Не нужен вам этот остров, делать там совершенно нечего.
— Как нечего? А Кукуй? — возмутилась Женька.
— Так вы его поймать хотите? — Василий хихикнул,
покачал головой:
— Если б можно было, уж, верно, давно бы поймали. Вы,
девки, на болото не лезьте, болото штука опасная, был человек и нет человека, а
вы молодые, вам жить да жить.
— А вы на острове сами когда в последний раз
были? — спросила я. Тут на крыльце появилась Августа Поликарповна и
сказала:
— Идите в дом, чего на крыльце стоять? Василий
повеселел и первым занял место у стола, выпил, мы все это время терпеливо
ждали, закусил капустой и наконец ответил:
— Позапрошлой осенью с дачниками за ягодой ходил. Ну и
на остров зашли.
Зимой делать там нечего, а с весны водить начало.
— Как это «начало»? — не выдержала я. — Ни с
того ни с сего?
— А это уж вы у Кукуя спросите, — хмыкнул Василий,
хитро поглядывая на нас.
— Но ведь много лет туда люди ходили, и ничего.
— Точно. А теперь водит. Я сам часа два плутал, не чаял
выбраться, а непривычному человеку и вовсе не выйти. Слыхали, у нас здесь сразу
четверо сгинули? Одна машина осталась. Здоровые мужики и как в воду… то есть в
болото, конечно. А вы чего? Вас комар укусит и то беда. Нет, держитесь от
острова подальше.
— Значит, вы нас к острову не поведете? — хмуро спросила
я.
— Нет. И Вова не поведет. Никто из наших шагу туда не
ступит. И не просите.
— Послушайте, но ведь Августа Поликарповна письмо в
редакцию написала, чтобы мы приехали и разобрались, а вы нам помочь не хотите.
— Помочь мы всегда рады, а вот вести вас на верную
погибель — это не помощь, а совсем наоборот. Вы про беды наши в газетке
пропишите, чтоб мост восстановили, дорогу подлатали, да чтоб телевизор хоть
одну программу путно показывал. И Кукуй на своем болоте затихнет и людей губить
перестанет. Это я вам авторитетно говорю. Так что на болото не лезьте, а
заставьте начальство местное шевелиться.
Поняв, что разговор окончен, мы простились и покинули дом
Августы Поликарповны.
— Он что-то знает, — тревожно зашептала я.
— Дураку ясно. Только вот что? Уверена, на болоте
чертовщиной не пахнет, там кое-что похуже.
— Что похуже? — нахмурилась я.
— Ну, не знаю, — пожала плечами Женька. — Но
идти туда он боится вовсе не из-за Кукуя.
— Точно. И намекнул, если б не оторванность деревни от
окружающего мира, этого безобразия здесь не было бы.
— Что ж там такое? — нервно кусая губы, бормотала
Женька. — Как на этот остров пробраться, хоть бы одним глазком взглянуть…
— Надо поговорить с участковым, — решила я. —
Он при исполнении, и ему всякую чушь про Кукуя говорить неприлично, а местность
он должен знать. Вот и отправимся с ним.
— А может, здесь какая-то сатанинская секта? —
выдвинула предположение подружка. — Окопались на острове и не хотят, чтоб
об их тайнах кто-то знал?
— Нечего гадать, надо сходить и проверить. Завтра с
утра поедем к участковому.
— Как? — поморщилась Женька. — Ты ж знаешь, у
местных ни одной лодки.
Надо двигать пешком до Фрязина, а там автобусом до
райцентра, потом опять автобусом до другого райцентра и уж только оттуда в
Заручье. Хорошо, если к вечеру доберемся.
— Ну и что, назад можно на твоей машине.
— Я у Маринки спрашивала, от Фрязина проедешь только на
джипе, а еще лучше на гусеничном тракторе.
— Мы можем попросить лодку у Марьи Павловны.
— Ты что, забыла, она перед ужином сказала, что лодка
совсем никуда не годится, а новой взять негде. Еще жаловалась, что хлеб подмок,
а починить лодку некому.
— Хорошо, — теряя терпение, кивнула я. — В
конце концов, мы можем просто переплыть речку, сложив вещи в пакет, и…
— Я плохо плаваю, а здесь течение.
— Не болтай глупостей. Течение так себе, а плаваешь ты
вполне прилично.
— Ну, ладно. Завтра видно будет.
Между тем мы достигли дома Ивана Ивановича и смогли
лицезреть его самого, теперь он сидел за столом возле окна и пил чай. Мы
устроились в кустах напротив, расположившись с возможными удобствами,
предполагая, что ждать придется не один час. Вскоре стемнело, и деревня точно
вымерла. Иван Иванович зажег керосиновую лампу и вновь устроился у окна с
книгой в руках.
— Он нас засек, — заволновалась подружка.
— Почему ты так думаешь? — испугалась я.
— Неужто не ясно, он нам нарочно демонстрирует, вот он
я, дома сижу и никуда не собираюсь. Уверена, ночью, когда ты в окно мельницы
заглядывала, он тебя видел и теперь насторожился.
— Вот черт, — выругалась я, решив, что Женька,
пожалуй, права.
Почитав с полчаса, Иван Иванович убрал очки в футляр, исчез
в глубине комнаты, где-то минут через пять вновь появился, чтобы задуть лампу.
Деревня окончательно погрузилась во тьму, а мы с Женькой
стали ждать, что. будет дальше. Время шло, а ничего не происходило. Тишина,
лишь дерево над нами тихонько поскрипывает, а темень такая, что не приведи
господи… Вдруг из-за туч выглянула луна, но от этого стало еще хуже, то есть
жутко стало до невозможности. И тут с болота послышался вой, тягучий, долгий, а
мы с Женькой вцепились друг в друга, больше всего на свете боясь, что заорем от
страха и перепугаем всю округу.
— Как он на луну-то реагирует, — заметила Женька.
