— Это ничего не значит. Заманил дядю куда-то ближе к
болоту, головку, ручки оттяпал, и привет. Очень это на писателя похоже. Жутко
подозрительный тип. А ведь нам до сих пор неизвестно, что ему тут понадобилось.
— Мы же думали, что ночной гость — это Геннадий
Степанович. Кстати, ты заметила, происходящее ему здорово не нравится и он даже
решил уехать.
— Ну и что? Мне происходящее тоже не нравится. А то,
что решил уехать… Ты считаешь, ему есть что скрывать?
— Не знаю.
— И все-таки я думаю, что убитый — тот самый ночной
гость. Хотя… Вот беда, знать бы точно про голову, а то сунешься с ней к ментам,
а потом выйдет сплошное посмешище.
— Вот что, — подумав, сказала я, — надо как
следует все здесь осмотреть. Прежде всего желательно узнать, где собачка нашла
руку. Может, в том месте еще чего лежит… — Я закатила глаза, приходя в отчаяние
от подобной формулировки.
— Идем, — согласно кивнула Женька, — отыщем
собачку, может, она нас приведет куда следует? — Мы направились на
хоздвор, так как предполагали, что рыжая живет там. По дороге Женька продолжала
мыслить:
— Меня вот что смущает, допустим, писатель укокошил
ночного гостя, но зачем руки-то отрубать? И голову, если это та голова… в
общем, ты понимаешь. Хотел труп расчленить, чтобы легче спрятать? Но ведь мы не
в городе, чего ж проще, раз здесь кругом болота.
Женькины слова навели меня на интересную мысль. Я замерла,
посмотрела на подружку и кивнула:
— Голова и руки — это совсем не так глупо, как кажется.
И насчет болота ты, конечно, права. В болоте труп ни за что не найдут. В этом
случае что-либо отрубать глупо. Но мы имеем отрубленную кисть… от головы пока
отвлечемся.
Значит…
— Значит?
— Напряги извилины. Значит, убийство произошло довольно
далеко от болота, и убийца не хотел рисковать, путешествуя с трупом пару
километров.
— Конечно, — обрадовалась Женька, но тут же
сникла. — Допустим, до болота далеко, но река вот она, рядом.
— Рядом. И здесь мы вновь возвращаемся к тому, что труп
был расчленен.
По крайней мере, его лишили рук (одной-то уж точно) и,
возможно, головы. Это тебе второй вопрос.
— Ну, конечно, — с жаром заметила Женька. — В
воде труп могли найти, верно? И опознать. А как опознать человека, если у него
ни лица, ни отпечатков пальцев? Только по характерным приметам на теле, а
далеко не у всех они есть.
— Само собой. Из этого делаем сразу два вывода. Первый:
убийство произошло либо неподалеку от деревни, либо рядом с пансионатом. И
второй убийца справедливо опасается, что, если труп опознают, выйти на него
будет несложно.
— То есть убитый и убийца — близкие люди?
— Возможно, не такие уж близкие, но что-то их
связывало, и связь эту нетрудно проследить.
— Значит, надо любыми путями найти голову, чтобы можно
было опознать убитого. Я просто уверена: это дело рук писателя.
— А я — нет. Не забывай про местные страшилки. Для меня
Горемыкин все еще подозреваемый номер один.
— Слушай, все ведь довольно просто, —
воодушевилась Женька. — Мы столкнулись с головой, то есть с типом, который
ее вчера нес, когда Горемыкин спал…
— Вовсе не факт. Он мог улизнуть у тебя из-под носа.
— Хорошо, хорошо. Давай установим, кто около часа ночи
отсутствовал в пансионате, и если окажется, что писатель в это время…
— Как ты это узнаешь? — хмыкнула я.
— Спросим у Марины.
— Писатель мог выбраться в окно, у него первый этаж. И
Валера тоже мог незаметно спуститься с балкона. Если я смогла, то ему это проще
простого.
— Валере-то зачем кого-то убивать? — нахмурилась
Женька.
— Откуда мне знать? — огрызнулась я. — Но
твой блондин тоже ужасно подозрительный.
Тут мы сообразили, что уже довольно давно стоим возле сарая,
злобно шипя друг на друга, а в нескольких метрах от нас лежит Рыжая и с интересом
за этим наблюдает.
— Песик, — позвала Женька, наклонилась, протягивая
руку, словно намереваясь угостить животное, и глупо улыбаясь при этом. Рыжая
поставила уши торчком и вроде бы насторожилась. Женька сделала шаг вперед,
собака вскочила и отпрыгнула в сторону. — Песик, — повторила Женька,
добавив в голос меда. Собака немного понаблюдала за ее перемещениями, затем
тявкнула и бросилась бежать в сторону парка. Конечно, мы бросились за ней.
Почему мы с подружкой решили, что Рыжая приведет нас к месту
преступления, ума не приложу, однако мы исправно носились за собакой, избравшей
замысловатый маршрут. Наша бурная деятельность была замечена с веранды. Лидия
Артуровна подошла к перилам и громко спросила:
— Еще что-нибудь нашли?
Я отчаянно замотала головой и припустилась за Женькой и
Рыжей.
Собака, покинув территорию пансионата, развила прямо-таки
фантастическую скорость. Мы с Женькой тут же отстали, а через несколько минут
вовсе потеряли ее из вида. Сели возле кустов и попробовали отдышаться.
— Вот вредная животина, — пожаловалась
подружка. — Слушай, если менты догадаются привезти собаку, то вторую руку
найти будет не трудно, как считаешь?
Я пожала плечами.
— Вчера дождь был.
— А если ей дать понюхать первую руку, она вторую
найдет? Даже после дождя?
— Откуда мне знать? Я никогда никому ничего нюхать не
давала.
— Упущение, — заметила Женька, — Такие вещи
знать просто необходимо.
— Очень надо забивать голову всякими глупостями.
— Глупость не глупость, а сейчас здорово бы
пригодилось.
— Вот что, давай взглянем на то место, где мы нашли
голову, — подумав, предложила я.
— Зачем? Сама говоришь, дождь и…
— Идем, — поднялась я.
Женька тоже встала и начала приставать, вместо того чтобы
идти себе молча и дать мне возможность подумать.
— Анфиса, если у тебя какая догадка, ты в себе не
держи, одна голова хорошо, а две лучше.
— Много прока от твоей головы, — отмахнулась я.
— И все же…
