— Надо его достать.
Женька взглянула на меня с сомнением, но отправилась следом.
Мы спустились к кромке воды, я стала раздеваться, а Женька принялась тревожно
оглядываться.
— Вдвоем в воду лезть нельзя, — высказала она
ценную мысль, — а ну как этот гад вернется. Кто-то должен стоять на
шухере.
— Хорошо, — съязвила я, — я постою.
— Почему ты?
— А почему бы и нет?
— Ты лучше плаваешь. Ты ж сама говорила, что я нырять
не умею, что у меня задница самопроизвольно всплывает.
— Я говорила?
— Ты, ты, — закивала Женька. — Как же я с
такой задницей мешок отыщу?
— Это уж точно.
Что ж, за сказанное частенько приходится расплачиваться, в
следующий раз с критикой надо быть поосторожнее.
Пристроив свои вещи на травке, я шагнула в воду. Дно было
вязкое, а место для утопления мешка Горемыкин выбрал правильно: глубина
начиналась прямо от берега. Я немного проплыла и пару раз нырнула, чтобы
освоиться. Из-за вязкого дна видимость в воде была так себе, но мешок не
теннисный мячик, и шансы на успех у меня были. Я взглянула на берег,
прикидывая, куда примерно должен был упасть мешок, а затем принялась нырять
всерьез.
Мне повезло, я нашла его очень быстро, но одно дело найти,
другое — поднять. Для начала я попробовала развязать мешок. Однако от этой идеи
пришлось отказаться, должно быть, Иван Иванович когда-то служил на флоте,
развязать узел под водой не было Никакой возможности. Я попробовала приподнять
мешок и преуспела в этом, но дотащить его до берега не смогла и крикнула
Женьке.
— Ты нашла его? — обрадовалась она.
— Нашла. Помоги вытащить.
Женька мигом разделась и плюхнулась в воду. Я нырнула, и она
вслед за мной, забыв, что у нее что-то самопроизвольно всплывает. Вдвоем мы
Подхватили мешок и вынырнули. До берега было всего несколько метров, но мы
здорово выдохлись, прежде чем смогли выбраться из воды. Пока я пыталась
отдышаться, Женька вожделенно ползала вокруг мешка, ощупывая его для начала.
— Здесь какие-то деревяшки, — заявила она с
обидой. — Точно, деревяшки… Скажи на милость, зачем он их утопил?
— Отстань от меня, — отмахнулась я. Женькино
поведение казалось мне глупым, чего гадать, раз можно заглянуть в мешок.
Правда, с этим наметились проблемы. Женька попыталась справиться с узлом, но он
и на берегу развязываться не хотел.
— Мешок лучше разрезать, — вздохнула она.
— А есть чем?
— Нет.
— Жаль.
— Что ж тогда делать? За ножом бежать в пансионат?
— Лучше за ножницами, они в моей сумке.
— Маникюрные?
— Разумеется.
— Что можно сделать маникюрными ножницами?
— Многое. А если ты свистнешь нож на кухне, это
покажется подозрительным. Не забывай, на веранде лежит…
— Помню я, что там лежит, — буркнула Женька.
— Вот-вот, люди могут принять тебя за маньяка. Беги, а
я буду сторожить мешок.
— Почему это мне бежать?
— Потому что бегаешь ты отлично и никаких Проблем с
задницей.
— Иногда ты бываешь такая вредная, такая вредная, что я
тебя терпеть не могу.
— Я тебя тоже.
Огрызаясь, Женька все-таки торопливо оделась и стрелой
помчалась к пансионату. Я не сомневалась, что она побьет все олимпийские
рекорды. Женька была чудовищно любопытной. Если уж я изнывала от желания
узнать, что там в мешке, представляю, каково было ей.
Я немного прошлась по берегу, чтобы согреться, затем оделась
и стала ждать подружку. Вскоре над моей головой послышался шум, Женька, тяжело
дыша, спускалась к воде.
— Менты до сих пор еще не приехали, — торопливо
сообщила она, протягивая мне ножницы.
— Ничего удивительного, они же к Вечеру обещали, —
пожала я плечами.
— Менты нам сейчас очень бы пригодились, — косясь
на мешок, заметила она.
Я опустилась на колени и занялась веревкой. Женька лезла мне
под руку и здорово действовала на нервы, но я терпела, понимая ее состояние.
Наконец мы справились с веревкой, приподняли мешок и в
недоумении переглянулись: в мешке лежал скелет. Мы потянули его за ноги и
вскоре извлекли на свет божий. Женька сунулась в мешок, но, кроме камня, там
больше ничего не оказалось.
— Это что ж такое, — растерянно пробормотала она,
а я хмуро разглядывала скелет у своих ног. Конечно, скелет немногим лучше
трупа, потому что, как ни крути, тоже труп. Но этот был с головой и руками.
Женька подняла нашу находку и со вздохом заметила:
— Скорее всего мужчина… рост где-то метр восемьдесят.
Тебе это о чем-нибудь говорит?
— Что ты имеешь в виду?
— Ну… тот дядька, с которым писатель разговаривал, был
какого роста?
— Ты хочешь, чтобы я его опознала? — кивнув на
скелет, осведомилась я и принялась внимательно рассматривать находку. —
Мне кажется, что он, так сказать, фабричного производства, — через
некоторое время изрекла я. — Собран очень аккуратно, две кости сломаны, но
их, скорее всего, раздавило камнем при падении.
— Ты чего мне голову морочишь? — разозлилась
Женька. — Что значит фабричного производства?
— Ну… такие вещи изготавливают для школ и прочих
учебных заведений, где изучают анатомию человека. Скелет можно приобрести в
магазине «Наглядные пособия».
— В нашем магазине скелета нет, только глобус.
— Это в каком? На Малой Ильинской? А на Васильевcком
проспекте стоял, я сама видела.
— Ну, хорошо. Предположим, этот чокнутый Горемыкин
купил его в магазине, чтобы изучать анатомию. Но тогда какого хрена он его
утопил? Да еще камень в мешок сунул…
— А вот это мы и узнаем, — кивнула я.
— Как узнаем?
— Спросим Горемыкина, с какой стати он решил утопить
скелет?
— Значит, ты считаешь, у него должна быть причина?
— Логично предположить, что у любого человека,
совершающего тот или иной поступок, есть причина.
— А я вот что считаю. Никакой он не фабричный, дядя
кого-то убил, потом… ну… как бы это выразиться…
