— Сварил мертвеца, — подсказала я, а у Женьки
глаза буквально полезли на лоб.
— Как это сварил?
— Чтобы кости отделить от мяса, именно так и поступают,
желая изготовить скелет.
— Господи, тебе-то откуда знать?
— Я классику читаю. И тебе советую.
— В какой это классике написано, как скелет варить?
— В «Соборянах» Лескова.
Женька «Соборян» не читала и обиделась.
— Вот вернемся домой, покажешь, где там о таком
рассказывается.
— Покажу, — охотно согласилась я. — Ладно,
хватит дискутировать. Давай засунем скелет обратно в мешок и спрячем в воде. Не
то кто-нибудь его найдет и чего доброго помрет от страха.
— Только спрятать надо в другом месте, — кивнула
Женька, — чтоб Горемыкин его не смог перепрятать.
Это показалось мне разумным. Мы сунули скелет в мешок и
потащили его дальше по берегу. Нашли подходящий камень и утопили.
— Место бы не забыть, — пробормотала Женька.
— Вон куст торчит прямо на берегу, так что найти будет
нетрудно.
— Пойдем к Горемыкину?
— Ага.
Мы выбрались на крутой берег и зашагали к деревне.
— Вот ты умную из себя строишь, говоришь, что он
фабричный, а если нет?
— начала зудеть Женька. — Если этот Горемыкин
форменный маньяк? Здесь ведь люди пропадали, так? Вот он их того… варил. Может,
не всех, может, остальные в подполе зарыты, а этого сварил.
— Слушай, не могла бы ты заткнуться? — не
выдержала я.
— Мы идем к нему, а ведь это может быть опасным. Конечно,
с виду он старичок не сильно впечатляющий. Я хочу сказать, похож на безобидного
чудака, но только дураки по внешности судят. Может, нам кого предупредить о
скелете и о том, что мы к этому маньяку идем?
— Кого ты собираешься предупредить?
— Ну, не знаю… Валеру, к примеру.
— Вот уж кому я бы ни в жизнь не доверилась.
— Просто у тебя предубеждение против блондинов.
— Возможно, — не стала я спорить. Женька обиделась
и замолчала, что позволило мне в тишине и спокойствии добраться до деревни.
Все жители, как один, собрались возле колодца и обсуждали
новости.
Точнее, новость была одна: та самая кисть руки, которую
принесла собака. Мы приняли деятельное участие в обсуждении, были внимательно
выслушаны, как свидетели происшедшего, но сами ничего ценного не узнали.
Новость в деревню принес не Горемыкин, как я поначалу предположила, а Коля,
внук Валентины.
Завидя нас, он исчез в доме, и это показалось мне странным,
в том смысле, что парень явно нас невзлюбил, иначе трудно понять его поведение.
В конце концов, мы с ним ровесники, без лишней скромности скажу, далеко не
дурнушки. Лично я на его месте постаралась бы познакомиться с нами поближе, а
не одаривать злобными взглядами и поспешно прятаться. Впрочем, может, у него
несчастная любовь или он вообще женоненавистник.
Горемыкин в толпе граждан отсутствовал. Я заметила, что
среди собравшихся нет также ни Ивана Бородина, ни Вовы Татарина. Оказалось, что
Вова до сих пор не появился, но его супругу сие обстоятельство беспокоило мало.
Она лишь рукой махнула: «Небось к сыну в район подался. Чтоб у него водка-то
поперек горла встала…» Августа Поликарповна на мой вопрос ответила, что Иван
домой заходил, поел и опять куда-то отправился. Может, на рыбалку, а может, в
«гнезде» сидит. «Гнездом» оказалась солидная с виду домушка, сколоченная Иваном
на вековой липе.
Сооружение впечатляло размахом инженерной мысли, опять же
претворение ее в жизнь тоже вызвало уважение. К липе была приставлена лестница,
мы ею воспользовались, но Ивана Бородина в «гнезде» не обнаружили. В общем, так
ничего и не выяснив, мы отправились к Горемыкину.
В дом вошли без стука и нашли хозяина в кухне, он сидел и
пил чай с видимым удовольствием, должно быть, отдыхал от трудов праведных.
Увидев нас, сначала удивился, но тут же заулыбался, точно мы были долгожданными
гостями.
— Здравствуйте, — нараспев сказал он и поднялся,
демонстрируя гостеприимство.
— Так вроде виделись, — не особенно любезно
ответила Женька.
— Ах, ну да, конечно. Присаживайтесь, вот сюда,
пожалуйста. Чай горячий, варенье, угощайтесь.
Я села за стол, и Женька, подумав, тоже взяла предложенную
чашку, при этом она впилась пристальным взглядом в лицо Горемыкина, отчего тот
начал беспокойно ерзать.
— Вы зачем скелет утопили? — не стала я играть в
прятки.
Горемыкин подавился, закашлялся и покраснел. Женька треснула
его по спине, он охнул и беспомощно огляделся, словно ища поддержки в родных
стенах.
— Вы только дурака не валяйте, мы нашли мешок, —
вздохнула я.
— Вы… вы не так все поняли, — пролепетал
он. — Этот скелет… я его у соседа купил, за триста двадцать рублей. Он ему
не нужен, и жена постоянно нервничала, вот он и предложил, а л купил, так как
интересуюсь анатомией.
— Тренировались на беззащитном скелете ручки-ножки
отрубать? — влезла Женька.
Горемыкин сделался из красного серым и схватился за сердце.
— Да вы с ума сошли! Какие ручки-ножки, что , за бред…
— Иван Иванович, — вздохнула я, — вы зачем
скелет утопили? Вы же его у соседа купили, за триста двадцать рублей. Если сию
минуту не объясните, в чем дело, встретимся у прокурора.
— Я так и думал, — чуть не плача, сказал он и
горестно закивал. — Я так и думал…
— Чего вы думали?
— Что скелет вызовет подозрения. Вот и поспешил от него
избавиться.
— У кого вызовет?
— У милиции, естественно. Ведь если нашли руку, должно
быть и все остальное… А здесь скелет. На расправу у нас скоры…
— Чего ж вам бояться, если ваш скелет с обеими
руками? — удивилась я.
Горемыкин обиженно насупился.
— Кому надо разбираться? Был бы повод…
— Вы меня, Иван Иванович, не убедили, — проявила я
суровость. — Или есть еще что-то, сильно вас беспокоящее?
Он думал не меньше минуты.
