Мы миновали навесы, не приближаясь к ним, и уже вскоре
стояли возле огромной березы у начала болота. И тут я подумала: обратный
ориентир отсутствует. Когда мы шли сюда, ориентиром служила береза, а теперь
перед нами кусты и слева, и справа. Куда идти? Рассчитывать приходилось лишь на
след, оставленный нами. Тут я вспомнила все страшилки о Зеленом охотнике.
Встретишь его и начнешь плутать по болоту.
Вдруг эти следы вовсе не наши и мы прямиком попадем в
трясину?
— Анфиса, — дернула меня за рукав Женька и кивнула
на отчетливые следы рядом. Один был огромный, второй поменьше. — Их
двое, — пискнула подружка и отважно устремилась через болото.
Обратный путь показался мне вечностью. Рухнув на землю возле
кустов, где Коля прятал мотоцикл, я еще не верила, что все благополучно
закончилось.
— Давай-ка поторопимся, — предложила Женька, и,
забыв про усталость, мы побежали к дороге.
Подходя к пансионату, мы поняли, — за время нашего
отсутствия что-то произошло. Жители Липатова толпились в парке, окружив
участкового и еще двух мужчин, которых мы видели впервые, и эмоционально
излагали свои мысли, которые можно было свести к одной фразе: «Что ж это
делается?» Протиснувшись к участковому, мы вскоре узнали новости, одна другой
страшнее: Вова Татарин вовсе не утонул, он был задушен, а уж потом его тело
сбросили в воду. В смерти Горемыкина повинен кто угодно, но только не собака,
ужасные раны на шее были нанесены ножом, а отнюдь не клыками. Расчлененный труп
оказался Светловым Александром Леонидовичем, уроженцем областного центра,
который лишь месяц назад покинул исправительное учреждение. О нем в деревне
слыхом не слыхивали и, что ему тут понадобилось, предположить не могли. Словом,
вместо одного убийства целых три, а милицейские чины лишь разводят руками.
Вдоволь наслушавшись разговоров и домыслов, мы пошли к
веранде. Валера с праздным видом сидел в плетеном кресле, при нашем приближении
он широко улыбнулся.
— Где вы опять пропадали? — Пока я прикидывала,
стоит ли сказать правду или нет, Валера вдруг поднял брови и спросил:
— А это откуда? — И так как я не сразу сообразила,
к чему относится вопрос, ткнул пальцем в растение, которое торчало из моего
кармана. Я пожала плечами, а Валера засмеялся:
— Нет, серьезно, где вы это взяли?
— На острове, — ответила Женька, чем заслужила мой
гневный взгляд. — Мы нашли проход…
— И там растут такие цветочки?
— Растут. Целое поле.
Валера хлопнул себя ладонью по лбу и захохотал, бормоча:
«Ну, конечно», а мы взирали на него в полном недоумении.
— Анфиса, — спросил он, немного
успокоившись, — а вы знаете, что это такое?
— Нет.
— Это конопля.
— Ну и что? — пожала я плечами, а он усмехнулся:
— Счастливый вы человек, ей-богу… Вы что-нибудь слышали
о наркотиках?
— О господи! — простонала Женька, плюхаясь на
диван. — Я ж должна была сообразить… И эта маскировочная сетка, чтоб
сверху в глаза не бросалось во время цветения. Ведь цветочки-то характерные, а
там целая плантация… Вот она, Колина квартира, его желание трудиться в
пансионате… Теперь понятно, что охраняли собачки от досужих глаз.
Пока я приходила в себя, Женька бросилась к участковому,
выхватив у меня вешдок.
Милицейская машина закрутилась. Догадки наши оказались
верны. Колю арестовали. Особо стойким парнем он не был и вскоре начал давать
показания, первым делом назвав своих сообщников, оба оказались его соседями по
городской квартире. Об этом мы узнали от участкового. Он заглянул ближе к обеду
и заметил:
— Валентина плачет… Внуку грозит по всей строгости
закона лет пятнадцать.
Накануне мы с Женькой, сидя в компании писателя, его жены и
Валеры, рассказывали о нашем походе на остров, поэтому спать легли поздно, и
соображала я с трудом, оттого, должно быть, и спросила:
— За что?
— Ну… много всего набирается. Наркота эта — раз. Вова
Татарин — два.
Тот кое о чем догадывался и шантажировал Николая, то по
полтиннику требовал, а тут ему сотня понадобилась. Парень понял, что сотней
дело не кончится, и того… Москвичи, кстати, что прошлым летом приезжали на
джипе, его дружков работа. Приезжие-то, как бы это выразиться, из смежной фирмы
были, ну и не заладилось у них что-то. Порешили всех четверых и в болото… Когда
он узнал, зачем вы приехали, очень испугался. А ну как на болото сунетесь? Вы
чего не рассказали, что вас в трясину едва не заманили? А Евгению Петровну по
голове ударили?
— Так это Коля?
— Конечно. Думаю, и мужчина, которого без головы нашли,
его работа.
Правда, Николай категорически отказывается и убийство
Горемыкина на себя не берет, но, я думаю, это дело времени. Деться ему некуда,
во всем сознается…
Ладно, девоньки, спасибо я вам должен сказать. Очень вы мне
помогли.
— Вы на острове Кукуя нашли? — подумав, спросила
я.
— А как же, — поморщился участковый. — И
столб, и маску… Должно быть, в тот раз, когда я на остров по весне ходил, ее-то
я и видел. Только с перепугу мне тогда рожа эта очень страшной показалась.
Колька-то меня выследил, вот и устроил встречу…
— Значит, голова у вас не от болотных газов
разболелась?
— Какие газы… Стукнули по башке, а пока я в беспамятстве
был, наркотой накачали и перевезли на мотоцикле за тридцать километров, чтоб с
толку сбить. Стервец, я ж его вот с каких пор помню, — горестно покачал
головой участковый, держа руку над землей на полметра. — Валентину жалко…
— А зачем им Кукуй понадобился? — влезла
Женька. — Ну, идол этот…
— Идола из озорства поставили, чтоб все как в легенде…
Сколько времени людей дурили, — опять вздохнул участковый. — Надо
мост восстанавливать, не то порядка здесь не будет. Отыщется умник и еще
какого-нибудь Кукуя придумает.
— Рюкзак, в котором руки нашли, тоже Колин?
— Нет, рюкзак убитому принадлежал, это доподлинно
установлено.
— А чем убитый Коле помешал?
— Следствие установит…
После беседы с участковым можно было покидать здешние края,
тем более что Женьке пора было садиться за статью. Однако на душе у меня было
неспокойно.
