Освобожденные руки закололо так, словно они угодили в пасть хищнику с очень мелкими зубами. Я сумел перевернуться на живот и лечь на землю, хотя тело отозвалось на это движение вспышкой боли.
– Ползти сможешь? – спросил Игген.
– Сейчас, только очухаюсь немного.
Но когда я попробовал двигаться, отталкиваясь от земли, выяснилось, что мышцы меня не слушаются. Идти бы я, пожалуй, еще смог, но вот изобразить тихое передвижение по-пластунски оказался не в силах.
– Ясно. Лежи пока, – и Игген издал негромкий мелодичный свист, какой может произвести ночное насекомое.
Один из часовых глянул в сторону столбов.
Из леса в ответ прилетел вопль недовольного жизнью грызца, и тут же второй принесся с другой стороны дороги. Мгновение ничего не происходило, а затем за телегами поднялась суматоха – кто-то заорал, кто-то затопал сапожищами.
– Давай, – Игген помог мне подняться, и мы побежали прочь.
Точнее он побежал, а я заковылял, мечтая только об одном – не упасть.
Рядом оказался еще кто-то, я не сообразил, кто именно, и тут уж меня подхватили и практически потащили. По лицу задела ветка, я уловил запах листвы, попытался оглядеться, но увидел лишь очертания деревьев и мерцающие вверху, в просветах между листьями звезды.
Метров через сто меня отпустили, и я смог идти сам, морщась и кусая губы.
– Нормально? – спросил второй из моих освободителей, и я узнал голос – Хахаль.
– Ничего, – выдавил я. – Спасибо, парни, что пришли за мной… я уж не ждал.
– Проклятая рота своих не бросает, – ответили они в один голос и очень серьезно.
Когда впереди во мраке заворочалось нечто гигантское, я поначалу решил, что у меня начались галлюцинации, но только потом сообразил, что это Оо. Рядом с ним обнаружился Вихрь, еще кто-то, а также лошади. На спину одной из них меня поспешно и усадили.
Тут я вновь потерял сознание, но ненадолго, очнулся, врезавшись мордой в гриву скакуну. Попытался нащупать флягу там, где всегда возил ее, и только тут сообразил, что это не моя рыжая лошадка, что она осталась у тех засранцев под цветастым флагом.
– Пить есть у кого? – спросил я, и голос мой прозвучал очень слабо.
– Да, – кто-то протянул мне флягу, и я опустошил ее в один глоток.
Потом мы долго ехали, и я периодически отрубался, словно уплывал куда-то. Удивительно, как при этом не выпадал из седла, но тело мое, похоже, умело ездить верхом и без участия мозгов.
– Стоп, – сказал Вихрь где-то впереди, и я сообразил натянуть поводья.
Спешиваясь, я едва не упал, а сделав пару шагов, без сил опустился наземь.
– Костер, – приказал десятник, и пламя оказалось разожжено с удивительной быстротой.
– Давай раздевайся, – захлопотал подошедший ко мне Рапошан. – Посмотрим, что там… а штаны тебе вообще сменить надо, там у кого-то были запасные. Хахаль, у тебя?
От чужих прикосновений меня начала бить дрожь, зато голова стала горячей и большой, словно наполненный горячей водой воздушный шарик. Я позволил себя раздеть и уложить на расстеленное одеяло, затем в ход пошла резко пахнущая мазь, которой мазали мои ушибы.
– Нормально, вроде жить будешь, – сказал Рапошан, закончив этот медосмотр. – Жрать хочешь?
– Нет, – сказал я.
– Лучше поешь, – заметил подошедший к нам Вихрь.
Ну, раз командир приказывает, то мне остается только подчиняться, поэтому я спорить не стал и позволил накормить себя чем-то горячим, хотя вкуса не почувствовал и даже не понял, что ем. В брюхе стало приятно тяжело, боль немного ослабла, и сон обхватил меня мягкими черными ладонями.
Глава 6
Когда я проснулся, меня по-прежнему трясло, хотя и меньше, чем ночью.
Стояло раннее утро, между стволов плыли клубы серого тумана, лесные птицы прочищали глотки. Соратники мои сидели кружком и негромко переговаривались, переступали копытами лошади.
– Он очнулся! – объявил Рапошан с улыбкой, и все посмотрели в мою сторону.
Только в этот момент я сообразил, что народу тут несколько меньше, чем полагается… нет двоих или троих. Похоже, мысли эти отразились на моей изрядно побитой физиономии, поскольку Вихрь сказал:
– Трес и Векта погибли.
Проклятье, та схватка на болоте не обошлась без жертв!
– Что это были за существа? – спросил я, после чего откинул одеяло и попытался сесть.
Боль вспыхнула сразу в дюжине мест, причем там, где вчера все было тихо.
– Колдовство, – буркнул Хахаль.
– Такое, каким владеют только очень сильные маги, вроде верховных инквизиторов, – добавил Рапошан. – Мы вчера разговаривали с Мухомором, он обещал посмотреть следы и покопаться в этом деле.
– Ну… хорошо, – я несколько раз глубоко вздохнул, и вроде бы немного полегчало. – Это ведь из-за меня?
Вихрь пожал плечами, остальные разведчики отвели глаза, и я понял – что да, «гидры» атаковали наш десяток лишь потому, что в нем находится один невезучий парень по кличке Рыжий.
– Может быть, мне отделиться от вас? Хотя бы временно? – предложил я.
– Проклятая рота своих не бросает, – сказал сам десятник, и после этого мне осталось только заткнуться.
Встать я сумел с первой попытки и головокружение одолел тоже почти сразу. Прочее оказалось несколько хуже – синяки за ночь распухли, несмотря на мазь, и боль в них отдавалась при каждом движении.
Шевелился я более-менее, но вот о том, чтобы взяться за меч, и речи не было.
Хотя и самого меча у меня тоже не было, он остался в лапах моих пленителей.
– А нас тут не отыщут? – спросил я у Рапошана после того, как оделся, умылся и присоединился к остальным.
– Эти-то? – он презрительно фыркнул. – Да не… Это же Цветочный батальон!
Понятное дело – еще одна толпа наемников, вроде нас, только с более гламурным названием.
Убедившись, что я не падаю в обморок и вообще жив, Вихрь отдал приказ садиться в седла. Мне достался заводной конь Оо, такой же могучий, как и его хозяин, а Хахаль выдал запасной меч, не очень удобный, с непривычным балансом, но зато хорошо заточенный.
Ну и мне сейчас не до того, чтобы предъявлять претензии.
Езда верхом оказалась настоящей пыткой – ушибленные места отзывались на каждый шаг лошади, и первые полчаса я привыкал, ерзал в седле, пытаясь найти наименее болезненную посадку. Но потом как-то притерпелся.
Когда оказался в состоянии глядеть по сторонам, то обнаружил, что едем мы через тот молчаливый лес, где обитают локсы. Мне вспомнились слова Рапошана – «это нечто вроде кладбища, огромного, древнего и заселенного всякой пакостью… Хоть и не Шелудивый лес, но место тоже не очень приятное».
