Но кто тут похоронен, неужели боги, которым раньше поклонялись в этом мире?
К счастью, двигались мы не той дорогой, что в прошлый раз, огромной каменной головы с двумя лицами не видели, и никакие странные ощущения меня не преследовали. Крылатые и рогатые уроды сегодня тоже тусовались где-то в другом месте, и мы не встретили вообще никого.
– Стоять, – неожиданно приказал Вихрь, когда я уже уверился, что все, опасный участок позади.
Мы придержали коней.
Что такое? Опасности вроде бы нет – справа поляна, кружком стоят серые валуны, слева ничего не видно, впереди тоже вроде все чисто, хотя странно, там чаща почему-то затянута туманом, и тот густеет, несмотря на то что солнце поднялось высоко и жарит точно печка!
Дымка стала молочно-белой, а затем в ней наметилось движение – закачались из стороны в сторону толстые столбы, похожие на огромных пиявок, заструилось что-то над самой землей. А затем поверхность почвы дрогнула, с чавканьем разошлась, и вверх полезло нечто черное, остроконечное.
– Нормально… – протянул Рапошан. – Это чего за хрень?
Пирамида из гладкого, без щелей материала цвета угля выдавилась точно гигантский прыщ. Хрустнуло, заваливаясь набок, дерево, громыхнулось другое, закружились в воздухе листья.
Туман исчез мгновенно, будто занавес из плотной ткани отдернула рука исполина.
Оо что-то заворчал, Игген принялся оглядываться – даже для них, опытных наемников и разведчиков, да еще и уроженцев мира, где магия в порядке вещей, происходившее казалось странным.
– Назад и в сторону, – скомандовал Вихрь, натягивая поводья.
Мудрое решение – черную «хрень», от которой так и веяло угрозой, лучше объехать десятой дорогой.
Но не успел я развернуть коня, как земля содрогнулась вновь, и на острой верхушке пирамиды появился наколотый на нее, точно бабочка на иголку, человек. Замолотил руками и ногами, тряхнул темными длинными волосами, и по лесу пронесся крик боли.
На мгновение я оглох, честное слово.
А затем мы рванули прочь с такой скоростью, будто за нами мчался голодный дракон. Даже Вихрь поддался общему порыву, и немудрено – человек, вообще разумное существо так орать не может, а кроме того, в голосе наколотого звучала угроза, злобное, мрачное торжество.
От него по телу бежали мурашки, хотелось забиться в какую-нибудь щель поглубже, завалить ее сверху, чтобы никто не добрался, и просидеть там сутки-другие, а можно и полгода.
Скачка эта далась мне нелегко – когда мы наконец остановились, я чувствовал себя так, словно меня исколотили еще раз, вернулась дрожь, начала кружиться голова. Демоны подери, но ничего не поделаешь, придется терпеть.
– Все тут? – спросил Вихрь, оглядываясь.
Вроде бы никто не отстал, не потерялся по дороге.
Мы дали небольшого крюка, но в конечном итоге вернулись на нужный курс – прямиком на север, туда, где за рекой ждала нас Проклятая рота, а меня персонально поджидали инквизиторы. Хотя, может быть, они решили, что те твари на болоте преуспели и я перестал быть проблемой?
Ладно, об этом будем размышлять потом, сейчас все равно думается хреново.
Увидев черную пирамиду снова, я решил, что у меня начались галлюцинации – она же должна остаться далеко позади! Или нас потащило по кругу, несмотря на то что ведет отряд эльф, да и вообще в десятке следопыт на следопыте?
– Агась… опять? – пророкотал Оо, и я понял, что нет, эта штука мне не мерещится.
На этот раз пирамида находилась в стороне, дороги не загораживала, никого на ее верхушке не было, и все же она казалась жуткой. Возникало ощущение, что сейчас она уйдет в землю, а затем вынырнет перед самыми мордами коней, и орущий мужик радостно ухмыльнется нам окровавленным ртом.
Брр, вот это точно глюки! Откуда я придумал этот рот?
Я же не видел ничего подобного!
Но Вихрь на пирамиду даже не глянул, не повернул коня и на десятую долю градуса. Мы проехали мимо пирамиды, оставив ее каким-то десятком метров правее, и никто на нас не напал, ничего не случилось.
Затем впереди показалась река, и я облегченно вздохнул.
Слава богам, упавшим и стоящим, но кладбище с его жуткими чудесами осталось позади.
– Игген – право, Хахаль – лево, – приказал Вихрь точно так же, как и во время прошлой переправы.
Разве что вперед на этот раз отправили Рапошана.
Облизавшая сапоги вода показалась мне жутко холодной, зато солнце жарило так, что мозги едва не вскипали. На крутой берег я взобрался с трудом и, чтобы не упасть, вынужден был опереться о ствол дерева.
– Привал, – велел десятник, и я посмотрел на него с удивлением: неужто это ради того, чтобы я мог прийти в себя? Не похоже на нашего бесстрастного и безжалостного эльфа.
Но, похоже или нет, стоило пользоваться его добротой, так что я брякнулся прямо на траву и закрыл глаза. Полежу, подремлю, – подумалось мне, – а там, глядишь, и сил прибавится, и синяки болеть будут поменьше…
Заснул я мгновенно, а проснулся от звучавших рядом возбужденных голосов. Приподняв голову, обнаружил, что Вихрь разговаривает с сидящим на лошади сутулым типом, облаченным в широкополую шляпу.
Ба, да это же Мухомор! Откуда он тут взялся?
– Ну что, где Рыжий? – спросил колдун и завертел головой.
– Тут, – ответил я, приподнявшись.
Мухомор уставился на меня так, словно увидел привидение, на морщинистой физиономии возникла улыбка.
– Что вы с ним сделали? – спросил он. – За что?
Разведчики захохотали, даже десятник улыбнулся.
– Да я просто пива попросил, холодного, – буркнул я. – А они сразу драться.
– И неудивительно, – Мухомор спрыгнул со спины лошади, ловко, точно молодой. – Вы можете ехать, – сказал он Вихрю, а затем вновь посмотрел на меня. – А мы останемся.
Мне очень хотелось спросить «зачем?», но я хорошо усвоил, что от лишнего любопытства бывают только проблемы, и поэтому смолчал. В тишине пронаблюдал, как разведчики рассаживаются в седла, машут нам руками и удаляются почему-то не на север, а на запад, вдоль реки.
– Теперь займемся тобой, – сказал Мухомор, вновь улыбаясь во все тридцать шесть гнилых зубов.
– В смысле? – я насторожился.
С него станется превратить меня в лягушку и оставить «на поселении» в каком-нибудь болоте – так меня инквизиторы точно не найдут.
– В благоприятном, – колдун подошел ближе. – Хочешь взглянуть на себя? Вставай.
Я поднялся, а он развел ладони, и воздух между ними замерцал, в стороны полетели искры. Миг, и между рук Мухомора повисло нечто вроде прямоугольного зеркала без рамки.
А в нем я увидел свою физиономию.
