– По прямой, говоришь? – Генерал уставился на карту за моей спиной.
Я не стал оборачиваться.
– Восемьдесят километров. Если идти от Калуги, то в пойме Тарусы гнездо головастиков. Минус три человека. А если в обход и топать от Серпухова, то за Протвой лес до самого Кузьмищево… туда я не совался, людей пожалел.
– И как же он прошёл? – растерянно спрашивает Михалыч.
– Вот я и говорю: вернём и спросим. А заодно узнаем, где арсенал.
– Это в том случае, если немтыри и вправду те, за кого ты их принимаешь.
– Разумеется, – равнодушно пожимаю плечами. – Чудеса тоже случаются. Двое немых в нужном месте в нужное время… И старшина дружинников после блестящего внедрения позволяет инвалидам принять участие в секретной операции… Не чудо, нет?
– На чудо мы рассчитывать не будем, – твёрдо говорит Михалыч. – О том, как пройти лес и мимо головастиков, узнаем у ковровцев. Тогда поиски арсенала поведём сразу в трёх направлениях: по маршруту Рыжего туда и обратно и в поисках самого Рыжего. Что-то обязательно сработает…
Он опять начал играть со льдом в пустом бокале, но я не двинулся с места.
– Одна только проблема, Жора, – спустя минуту размышлений говорит генерал. – Если селюк дружинников замочил, как собираешься его использовать? Ты уверен, что хлопцы твои, как отвернёшься, его не придушат? А потом скажут, что так и было?
– Проблема совсем не в этом! – резко поднимаюсь и сердито отодвигаю кресло. – Дружина не вправе предъявлять дикарю претензии. Он не является гражданином. А это значит, что дружина его не крышует. Он не обязан исполнять наши приказы и требования. А что убил – на то и вира. Отправим отряд в Коврово, пусть крестьянский сход за мёртвых дружинников заплатит. Или продуктами, или дадут проводников, чтоб от Серпухова до Калуги по прямой провели. Я слышал о таком. Селюки даже с крокодилами союзы держат. С ковровскими проводниками мы пройдём по следам Рыжего и найдём арсенал.
– Но тогда выходит, что Данила во всём виноват? Это же он задержал Рыжего?
– Именно. Не разобравшись, сунул крестьянина в камеру. Тут-то всё и началось. А у дикаря свои представления о справедливости. Вот он и навёл порядок. А охрана просто не ожидала. Послужит хорошим уроком для других ротозеев.
– А куда это ты засобирался? – Генерал смотрит, как я нахлобучиваю на голову пилотку. – Ты ещё не сказал, с чем у нас проблема?
– Проблема?
– Ну да. Ты так и сказал, что проблема есть, но «совсем не в этом».
– Точно! – Я щёлкаю пальцами, изображая озарение. – Арсенал – для всех лакомый кусочек. Мне бы хотелось, чтоб при дележе не забылся приоритет калужской дружины. Как считаешь?
– Я всё равно обязан поставить СС в известность…
– Ну так и ставь. Только чуть позже. Дай мне три-пять отбоев форы. Найду арсенал первым, вот и сделается мне приоритет…
– Три! – жёстко решает Михалыч. – Три отбоя.
– И на том спасибо, – изображаю досаду.
– И про пенсию семье Булыги не забудь, – ворчливо напоминает о добрых делах Михалыч. – Надо жене помочь…
– Депут с тобой, Михалыч. Нет у Булыги никакой семьи. Нет и никогда не было.
– Но… как же это? – У него вытягивается лицо. – Они же друзья? Булыга и Холодняк… мне докладывали, с детства приятельствуют?
– Вот и представь мощность внушения, если Данила ни разу не вспомнил, что у его дружка, Булыги, нет ни жены, ни детей. Или вы таким приёмам связистов обучаете?
Генерал молчит. Теперь его лицо идёт белыми пятнами.
– «Бомба в унитазе», говоришь? – насмешливо подвожу итог встречи и выхожу за дверь.
5. РЫЖИЙ ХОНДА
– Это моё, – сказал Пек, – и я буду очень признателен, если ты вернёшь мою вещь.
Его бешмет по-прежнему у меня, поэтому недовольство купца казалось обоснованным. Злило другое: в курене на буксире корчатся от боли девушки. Неужели именно сейчас так важно настаивать на своих правах?
Я снял бешмет и швырнул ему под ноги:
– Вот твоя тряпка, купец! Теперь ты займёшься женщинами?
Пек спокойно нагнулся, поднял одежду, несколько раз встряхнул её и, недовольно глянув на подпаленный рукав, надел.
– Да, – спокойно сказал он. – Теперь я могу заняться женщинами. Но вы оба пойдёте со мной. Мне будет нужна ваша помощь.
Он шагнул мимо бледного Каина, ощутимо задел меня плечом и скрылся в курене.
– Ты с ним полегче, Рыжий, – слабым голосом сказал Каин, – купец всё-таки.
– Если он их не спасёт, я отрежу ему голову, – пообещал я и пошёл в курень.
Пек осматривал Елену. Мне не понравилось, что он начал с неё, а не с Марии, но давать советы и приказывать я поостерёгся.
Ничуть не стесняясь нас с Каином, купец сбросил с девушки простыню и ощупал её бугристый живот.
– Нам нужен дезинфицирующий раствор, – сказал Пек. – Ты знаешь, что такое дезинфекция, Рыжий?
– Знаю, – коротко ответил я. – Где лежит? Я принесу.
– На борту ничего нет, – сказал купец.
– И что тогда делать?
– Я покажу тебе, КАК мы возьмём раствор, а ГДЕ мы его возьмём, решишь сам. Идёт?
Я не понял, к чему он клонит, но на всякий случай кивнул головой.
– Идёт.
– Вот пластиковый таз, – сказал купец, доставая из ниши под лежанкой пластмассовую ёмкость. – А вот ковшик…
Я принял из его рук чашку с длинной ручкой.
– Каин рассказывал, что вы купались в источнике с целебной водой. Припомни в деталях то место. Можешь закрыть глаза. Да. Вот так. А теперь засовывай ковш ко мне в карман.
Не знаю: то ли я был так подавлен несчастьем, случившимся с девушками, то ли надеялся на чудо, но я подчинился этому идиотскому предложению и залез к нему в карман ковшиком…
…И тут же отдёрнул руку, ожёгшись о горячую воду. Купец, похоже, ждал этой реакции, потому что перехватил мой локоть и не дал руке вывернуться из кармана:
– Ковш держи, олух! Не обвари меня…
Сзади шумно перевёл дыхание Каин.
Я вытащил из кармана купца ковш, полный горячей воды, и без подсказки выпростал его в таз.
Пек принюхался, опустил в воду палец, потом лизнул его.
– Кремнистые термы? Молодец, парень. То, что нужно!
Я понял, что вода ему подходит. Пек кивнул на карман, и мы повторили «процедуру». Потом ещё и ещё раз, пока не стало жарко от парящей воды, а запах тухлых яиц не начал выворачивать наизнанку.
– Довольно, – сказал Пек. – А теперь подойди к изголовью Елены. Держи ей руки и плечи, чтоб не вставала. Каин, твоя задача – ноги. Только крепче держите, парни. Синяки залечим, а вот, если матку порвём, будет беда.
