– А как выбрали стартовое направление?
– Вот наше стартовое направление, – на губах Сергея мелькнула грустная улыбка, он рукой указал на тень башни. – Вот так и ориентировались, по тени зернохранилища.
– Зернохранилища?! – воскликнул Рыжий. – Ты хочешь сказать, что в этой башне хранилось зерно?
– Мы сделали такие выводы по остаткам зерна и механизмам, которые приводили это зерно в движение…
Но Рыжий его уже не слышал. Потрясённый, он повернулся лицом к башне и широко развёл в стороны руки:
– Депут меня подери! Сколько нужно людей, чтобы они могли наполнить зерном такой амбар? Какие площади посевов!!! И сколько нужно народу, чтобы сожрать это зерно до следующего урожая?
Пек почувствовал укол ревности. До сих пор только ему удавалось удивлять дикаря.
– Ваш Край достаточно богат, чтобы оплатить расходы на такую экспедицию? – неприязненно спросил он жреца.
– Экспедицию оплатил Институт, – с достоинством ответил Сергей. – У нас много военно-прикладных разработок, за счёт которых кормимся и можем позволить себе масштабные геодезические исследования.
– Военно-прикладные? – оживился Рыжий. – Например?
– Я не вправе обсуждать с вами эти вопросы. Обратитесь к городничему. Он вам расскажет, что посчитает возможным.
Пек представил, как этот тщедушный малый с усталым голосом и прозрачными глазами, шагая по своей тени, тащит палку в три своих роста… Теперь жрец вызывал уважение и даже опаску.
– Кстати, о зернохранилище, – виноватым голосом продолжил Сергей. Судя по всему, ему было неловко за свой отказ обсуждать «военно-прикладные разработки». – По времени падения с башни свинцовых шаров мы определили величину ускорения свободного падения. Она гораздо меньше привычных девять и восемь!
– Девять и восемь чего? – встрепенулся Рыжий, но купец, предчувствуя недоброе, не позволил Сергею ответить.
– Это очевидно, – сказал Пек. – Ускорение свободного падения – характеристика гравитационного поля планеты. Если Земля разбилась о Дно Мира в лепёшку, то изменилась её форма и распределение массы. Сегодня сила тяжести гораздо меньше, чем она была до Упадка. Это тривиально!
– Наши наблюдения приводят к нетривиальным выводам, – тихо сказал Сергей.
– Надеюсь, ты вправе их с нами обсудить? – не сдержался Пек.
Но жрец оказался равнодушным к колкостям:
– В экспедиции мы сделали множество промежуточных измерений. Радиус окружности, по которой мы двигались, был постоянным.
– Ого! – сказал Пек.
– И что это значит? – спросил Рыжий.
– Это значит, – вместо жреца ответил Пек, – что планета, на которой мы живём, – шар, а не половинка эллипсоида, которым она должна была стать после столкновения с Дном Мира.
– По ускорению свободного падения и радиусу этого шара нам не составило труда вычислить массу планеты. Она составляет три четверти земной…
Но Рыжего больше волновала лоция предстоящего маршрута, а не споры относительно формы и массы Земли.
– Ты сказал, что дошёл до тумана, – напомнил он жрецу. – Это что такое?
– По мере движения на юг лучистая энергия, поступающая от звезды, уменьшается. Значит, где-то проходит граница точки росы: когда температура воздуха достаточно низка, чтобы водяные пары конденсировались и уплотнялись.
– Теории! – не выдержал купец.
– Я эту «теорию» видел собственными глазами, – с достоинством ответил жрец. – Свою экспедицию мы завершили на крутом обрыве, с которого открывался удивительный вид: до самого горизонта долина была затянута плотными облаками. Когда мы начали спуск, то попали в густой туман. Внизу нас ждала солёная вода и необычное для реки волнение. Я думаю, что это море. Вскоре мы повернули назад, поскольку не были готовы к такому испытанию. Кроме того, плохая видимость делала измерения невозможными.
– Надо думать, – кивнул Пек.
Когда Рыжий позвал его смотреть на «летающий шар», он и представить не мог, насколько далеко можно продвинуться в исследовании мира с помощью палки, свинца и верёвки. Результаты ромненских исследований оглушали. Но если они справедливы, почему эту планету до сих пор называют Землёй? Об этом открытии лучше помалкивать. А ещё лучше – поскорее забыть.
– Я слышал, вы направляетесь к началу Тьмы? – неожиданно спросил жрец.
– Допустим, – осторожно сказал купец.
– Ваша леталка позволит пересечь море. Если вы доберётесь до широт, где Солнце касается горизонта, прецессию светила можно будет легко наблюдать. Во-первых, солнечные лучи будут проходить по более длинному пути в атмосфере. Во-вторых, если пройти ещё дальше, будет виден не весь солнечный диск, а только его край. На Солнце можно будет смотреть без опаски за зрение.
– Если Земля вращается, – хмыкнул Пек.
– Она вращается, – уверенно заявил жрец. – Не сомневайся!
– Ты всем гостям города рассказываешь о своих открытиях?
– Нет, – вздохнул Сергей. – Не всем. Работы много, и времени жалко.
– А на нас, значит, тратить время не жалко?
– Интерес у меня, – сказал Сергей. – Хочу напроситься к вам в проводники. Со мной вы доберётесь до тумана быстро и без приключений.
– Приключений?
– Есть несколько специфических мест, где мы теряли людей: зелёная тень, фиолетовая тля, зыбь…
– Но тебе-то зачем?
– Вы же не остановитесь перед туманом? Я думаю, когда температура упадёт ещё ниже, избыток пара выпадет осадками и небо очистится. Мы сможем увидеть нечто необычное. В тех широтах должны быть видны звёзды. Чтобы убедиться во вращении Земли, достаточно будет понаблюдать за ними.
– Звёзды! – Купцу показалось, что Рыжий сейчас захлопает в ладоши. – Мы увидим звёзды! Побегу скажу Каину. Про звёзды в его книге написано. Он сам рассказывал…
3. РЫЖИЙ ХОНДА
– А теперь в синий треугольник! – У Мары изумлённо-радостное лицо.
Елена заливается звонким смехом. Такие лица можно увидеть у детишек, когда им вместо рисовой каши дают кукурузные хлопья. Хлопья везут из Владимира, как ценное лакомство. Доупадническое, конечно. Кто же теперь с такой переработкой возиться будет? Съедаем быстрее, чем растёт, а растёт быстрее, чем сажаем.
Принимаю у присматривающего за балаганом парня следующий нож. Парня зовут Мирик. И такое впечатление, что он с детства напуган: круглые глаза, порывистые движения, плечи развернуты от меня, будто всё время готов к бегству.
Елена раскручивает колесо. Когда разноцветные фигуры сливаются в мутную размытую окружность, она с визгом отскакивает от барабана, а я бросаю нож. Мирик опускает рычаг тормоза, и задолго до полной остановки мишени видно, что нож по самую рукоять сидит в центре синего треугольника. Смех и одобрительные вопли отдыхающей публики. Весело!
