– Возьми карту, проведи вектор от дома Ноделя к Шварцмайеру. Посмотри, что находится в том секторе пригорода. Кого направил на обыск?
– Краевое отделение КГБ.
– Молодец, – обрадовался расторопности помощника Роман. – Я заеду к бойцам, гляну, что они нарыли. Телефоны мозгляков выяснил?
– Да. В справочной.
– Я буду по одному из этих номеров.
Не прощаясь, он дал отбой и тут же набрал Второго:
– Доброе утро, Иван Афанасьевич.
– Доброе, Роман, как спалось?
– Вашими заботами. И за вино спасибо, и за ласку.
– Забота о молодёжи – вклад в спокойную пенсию.
– Машина нужна, Иван Афанасьевич.
– Ждёт у подъезда.
– И дирижабль…
– Эк хватил. А как насчёт тройки рысаков с бубенчиками?
– Нет, правда. Я отыскал вандалов. Вот только, подлецы, ночью сбежали. Хочу догнать.
– Убежали? – Голос в трубке посуровел. – Будет тебе дирижабль. Немедленно распоряжусь, чтоб готовили. Но ещё «не», инструктор? Что думаешь?
– «Не», – успокоил Второго Роман. – За шалости Партия бьёт, но не убивает.
Положив трубку, он несколько минут сидел в кресле, постукивая по телефонному аппарату пальцами. Потом придвинулся к столу.
Ульрих Нодель и Гейнрих Шварцмайер. Любитель истории и фанат ядерной физики. Что этих людей связывает? Зачем им валить памятник? Улли и Гейнц, культурные, умные люди…
Из радиоточки послышалась мелодия «Расцветали яблони и груши…».
«Эти культурные люди строили освенцимы», – подумал Роман и набрал справочную гостиницы.
– Напомните имя-фамилию завотделом пропаганды франкфуртского крайкома.
– Вилорика Мартова.
Роман почувствовал невероятное облегчение: «Что-то фантазия разыгралась…»
Он вышел из номера, запер дверь и оставил ключи у дежурной по этажу.
Удобно устроившись на заднем сиденье «Волги», Роман передал водителю листок с адресами и распорядился:
– Сперва к Ноделю.
«Но ведь и вправду много странностей, – подумал он, – села не напротив, а слева. Правая рука ближе. Вполне могла подсыпать снотворное… А ещё несоответствие между показаниями её дозиметра и реальной дозой. Это уже фактаж!»
Он посмотрел на свои ладони и почувствовал себя дураком: ни для кого не секрет, что чистым в лучевом смысле девчонкам всегда находилось место или в партийном аппарате, или в структуре исполкомов. А накрутить «красное» на дозиметре мог любой работяга Периметра в обмен на липовую справку или приём в обход длинной очереди.
«Нет, дружище, – сказал себе Роман, – Вчера ты просто облажался. Не стоило налегать на вино: выводить радионуклиды нужно умеренными дозами и не перед свиданием с девушкой».
* * *
Широкоплечий чекист поздоровался за руку и вручил Роману обычную школьную тетрадь.
– В столешнице тумбы под телевизор нашли, товарищ инструктор.
Стараясь не обращать внимания на разгром, царивший в комнате коммуналки, Роман попытался присесть на разбитый в щепу диван. Заметив его нерешительность, чекист ринулся на кухню, где кто-то звенел осколками стекла, и принёс плетённый из лозы стул.
Записи в тетради были на немецком языке. Роман перевернул несколько страниц и увидел карту: измятый обрывок папиросной бумаги с ниточками рек и ломаными очертаниями большого города под частой решёткой координат.
– Переводчик есть?
– Кречетов! – рыкнул в коридор Широкоплечий.
В дверях показался молодой, улыбчивый парень.
– Лейтенант КГБ Кречетов!
Роман передал ему карту и тетрадь:
– Что это?
По-видимому, Широкоплечий уже справлялся об этом, потому что Кречетов ответил немедленно, не взглянув ни на тетрадь, ни на карту:
– Это Киевская область. Крестом обозначена атомная станция.
– А записи?
Лейтенант Кречетов открыл тетрадь, и Роман понял, что сейчас придётся слушать построчный перевод.
– Нет-нет. В двух словах: о чём здесь написано?
– Это исследование на тему геополитических последствий киевской трагедии. Автор полагает, что катастрофа отодвинула развитие цивилизации на полвека назад и предопределила современное равновесие: СССР, Америка и Африканский Халифат. Не будь катастрофы, перестройка Советского Союза обеспечила бы социализму доминирование на мировой арене. Кораноиды и америкосы не смогли бы противостоять нашей сырьевой и экономической мощи.
– Достаточно. Тетрадь приобщите к вещдокам по делу вандализма, а карту я пока оставлю у себя…
Широкоплечий недовольно сдвинул брови, но возразить не решился.
Роман поднялся со стула и покосился на беспорядок:
– Мусор убрать. Смотреть противно… А вы, молодой человек, – обратился он к лейтенанту. – Пойдёте со мной. Мне может понадобиться толковый переводчик. Этим дикарям легче вести записи на родном языке, чем выучить русский…
Когда они садились в машину, неподалеку, у самой стены общежития, что-то оглушительно треснуло и рассыпалось разноголосым боем. Оглянувшись, Роман увидел, так вслед за рухнувшим диваном из окна вылетел телевизор.
* * *
Жильё фаната ядерной физики обыскивали более цивилизованно – части осмотренных вещей выносили на улицу и складывали у мусорного контейнера. Линолеум чекисты скручивали в рулоны, и заходить в комнату можно было без опаски.
Усатый капитан протянул Роману несколько листков бумаги, соединённых обычной канцелярской скрепкой. Роман передал документы лейтенанту, но тот через минуту их вернул:
– Не могу помочь, – удручённо сказал Кречетов. – Здесь только формулы и расчёты. Ремарки, конечно, на немецком, но это не текст.
Роман кивнул и спросил Усатого:
– Где нашли?
– В бельевом шкафу. Между наволочками.
Роман почувствовал беспокойство. Можно было поверить, что Ульриха разбудили среди ночи и он забыл о тайнике в столешнице. Но Гейнриху, чтобы забрать свои записи, нужно было всего лишь подойти к шкафу. Почему не забрал?
Роман уселся на уцелевший стул и принялся методично просматривать листы, на которых значились цифры, знаки математических действий, символы… Его внимание привлекло число, несколько раз подчёркнутое карандашом, хотя сами записи были сделаны обычной чернильной ручкой.
– Лейтенант, ну-ка прочти мне вот здесь…
– Здесь написано «крышка реактора», товарищ инструктор.
– А теперь просмотри страницы и найди мне имя Елена.
– Елена?
