— Извините, господин барон, — спохватился секретарь.
Я удовлетворенно кивнул и прочистил горло.
— После того как получишь рисунок, к швеям, пусть сделают тридцать, нет, сорок таких вот шевронов, не больше ладони, к завтрашнему утру. Если управятся в срок, заплачу в два раза больше, чем просят за подобную работу.
— Господин барон? — Дирек на секунду замешкался в дверном проеме.
— Что тебе?
— А можно и мне одну?
Нет, все-таки Аморис мальчишка. За напускной серьезностью и печальным житейским опытом есть настоящий Дирек, беззаботный юнец и мечтатель.
— Возьми одну, — отмахнулся я. — Но только мухой, слышишь меня?
— Не извольте сомневаться, — послышалось уже с лестницы, и по деревянным ступенькам загрохотали подошвы новых модных туфель мастерового.
Все вроде бы было в порядке. Распорядитель Ирик занимался подготовкой телег с провизией и экипажем, Парус охраной, я гербом. Самое сложное на себя взял. А вы думали что? Придумать эмблему, по которой тебя потом долгие годы люди узнавать будут, не такое уж и простое занятие. Ответственность большая, и большой позор, если что-то пойдет не так.
Что-то я зациклился на эмблемах. Символы эти, загадочные и обычные, странные и традиционные. Ими буквально заполнена вся наша жизнь. На каждом углу, в каждой вещи можно найти тот или иной указатель и истолковать его по-своему. На долларе, к примеру, присутствует эмблема масонов, тайного общества вольных каменщиков. Что символизирует пирамида с всевидящим оком на вершине, думаю, никому объяснять не надо. Человечество само плодит и генерирует эти знаки, даже порой и не подозревая об этом. Монеты, медали, знаки отличия, они полны ими под самую крышку, громко заявляя о себе. Но истинное их толкование ясно лишь посвященным.
Взять, к примеру, всем известный «V» — образный жест, виртуозно исполняемый многими политиками посредством указательного и среднего пальца. Он ведь транслируется по телевидению, печатается в газетах. По его примеру и подобию действуют другие, но нужно же знать, черт возьми, что он показывает многомиллионной аудитории? В России сей знак означает викторию, или победу. Победу в битве, победу над врагом, победу над конкурентами. Обязательно сделаю победную козу вслед уходящему с поля боя Подольских, не сейчас, не в скорое время, но непременно исполню. Ладно Россия. У англичан этот жест призван запугать врага. Показывая его, британец будто говорит — «Бойтесь нас». Самое забавное толкование этого жеста изобрели австралийцы. Победная запугивающая коза у них попросту предлагает заткнуться.
Дальняя дорога, или, если более точно выражаться, долгое путешествие радовать может кого угодно, кроме меня. Мне что, собственно, нужно? Дорога? Не проблема. Дальняя? Того лучше. Главное, чтобы в конце трудного и опасного пути было море, песок, белоснежный, как улыбка феи, шезлонг и бар с бесплатными напитками. Пальмы и знойные креолки приветствуются, но в обязательный комплект могут и не входить.
Закутавшись в плащ и трясясь от холода и сырости, я дикими темпами поглощал запасы алкоголя, что сам же и заготовил для отряда. Чертов ливень не переставал вторую неделю, превратив тракт в непроходимое грязевое болото. Сопровождающий меня Аморис был не в лучшем состоянии. Кашель, насморк и бледный цвет лица — вот меньшие из зол, что нас постигли в ходе путешествия.
— Господин барон! — В окне экипажа появилась измазанная в глине физиономия Паруса. — Дальше пройти не сможем. Авангард доложил, что в трех километрах отсюда река смыла мост и разлилась на три своих ширины.
Новость о рухнувшем мосте меня ничуть не удивила. Хлеставший который день ливень стоял стеной, иногда усиливаясь настолько, что, превращаясь в сплошную стену обрушавшейся с небес воды, наталкивал на размышления о библейском потопе.
То и дело отряд тормозили подводы и мой экипаж. Узкие деревянные колеса погружались в грязь и уходили в землю. После того как кто-то обнаруживал подобный казус, все спешивались и шли пешком, вызволять несчастное колесо. Измазавшись вволю в мокром черноземе, устав и еще больше промокнув, все вновь кутались в плащи или пытались разместиться под навесами телег и вновь отправлялись в путь. Двигались мы поистине с черепашьей скоростью.
Отхлебнув из фляги, я мутными глазами глянул на Покопа.
— Что делать предлагаешь?
— Сворачивать, господин барон. В такую погоду и людей замордуем, и скотину загубим.
— Куда хоть сворачивать?
— Да хоть в Отраду, тут недалеко, прямо за леском село есть небольшое. Там непогоду и переждем.
Я еще раз посмотрел в окно и только махнул рукой.
Тепло камина и горячая пища придали бодрости духу и ликования телу. Промерзшие до костей гвардейцы, да, теперь у меня как у самого настоящего барона в этом мире есть своя наемная гвардия, с аппетитом поглощали предложенного трактирщиком жареного поросенка, обильно сдабривая мясо вином из глиняных кувшинов. Я же, устроившись у самого огня, потягивал из большого бокала портвейн и наслаждался зрелищем горящих поленьев.
Насколько мы здесь застряли, сказать было сложно. Столь обильные дожди в это время года в королевстве бывали редко и посему обрушили в прах большинство коммерческих сделок, перевозок и возможных путешествий. Мне и моему маленькому отряду пришлось засесть в Отраде в единственной гостинице поселка, тем самым заполнив её номера и дав трактирщику солидный приработок. Аппетит у гвардейцев был отменный, и только мы с Диреком, сидя в сухой кабине, умудрились простудиться, и сейчас, кашляя и шмыгая носами, выражали собой вселенскую скорбь и обиду на злую судьбу.
Третий в нашей каминной компании был Парус, коему приходилось находиться при мне по статусу. Как-никак глава отряда и личный заместитель из приближенных. Покоп сидел тихо, то и дело поглядывая на гомонящую толпу за моей спиной. Было видно, что в нашей компании он себя чувствует будто не в своей тарелке и с удовольствием бы оставил нас ради доброй выпивки и веселой застольной песни.
— Что, скучаешь? — улыбнулся я, глядя на отставного стражника. Улыбка, правда, получилась скорее вымученной, чем приветливой, больше похожей на гримасу.
— Даже не знаю, — нахмурился Покоп. — Дождь этот внезапный, сидим в четырех стенах и ничего поделать не можем.
Входную дверь снесло взрывом, и общий зал заполнился дымом и вопящими людьми. Рухнув на пол, я пытался понять, что, черт возьми, происходит. Автоматная очередь прошлась по вмиг опустевшим лавкам, и в помещение влетела следующая граната, на этот раз самая обычная, простой зеленый кругляш ГРД-5 вкатился, будто колобок, и направился в нашу сторону. Ручная, наступательная, сто лет тебя не видел и еще столько же не вспоминать.
Считаные секунды отделяли меня от неминуемой гибели. Надо было действовать и действовать наверняка. Сам не ожидая от себя такой прыти, я вскочил и, схватив наперевес трость, на манер гольфиста лупанул по маленькой круглой смерти с таким расчетом, чтобы она вылетела вон из гостиницы. Почти получилось, почти. Осколки гранаты не столь тяжелы, соответственно и зона поражения сужается, если вовремя выбросить такую, скажем, из комнаты или окопа.
