– Я не хочу, чтобы моя страна умывалась кровью… Я не хочу, чтобы она потеряла столько своих людей. Это принесло непоправимый вред – Советский Союз слишком многое потерял в борьбе за свое существование. У руководства страны закрепился своеобразный испуг новой войны. Пошли перекосы в экономике, политике, излишняя милитаризация, гонка вооружений, которую мы просто не могли выиграть. Все это привело к известным результатам… Нет больше Советского Союза. Нет второго, сдерживающего, мирового центра силы. Нет новой идеологии, нового общественного строя. А это обедняет историю цивилизации, тормозит ее развитие, закукливает в старые формы и не позволяет ей идти вперед… Это ли не задача для Службы коррекции?
– А вот тут вы абсолютно правы, Тур! Потому-то вас и пригласили к нам на работу. И предоставили ее. Делайте, что положено, а дальше – будь что будет. Служба понимает важность и необходимость существования в будущем вашей страны и делает все возможное…
– А вот тут вы, осознанно или неосознанно, лжете, уважаемый товарищ Аксельрод! В искренность чувств вашей службы по отношению к СССР я не верю ни на грош!
Совершенно обалдевший профессор Аппельстрем открыл рот и несколько мгновений растерянно молчал. Потом он расхохотался.
– Не могу… ха-ха-ха! Надо же – Аксельрод! Ха-ха! Да, Тур, ваши шутки иногда бывают смешными… Вы же имели в виду того Аксельрода? Павла Борисовича? Точнее – Пинхуса Боруховича? Известного меньшевика, члена объединенной РСДРП? Убежденного противника большевиков и Советской власти? Я с ним лично знаком не был, но видеть его приходилось. Импозантный мужчина! И облик такой… благородный. Ну, спасибо за сравнение… порадовали старика, порадовали. Но главное в вашей оговорке то, что мы, по вашему мнению, не друзья, а недруги вашей страны? Это не так, Тур. А точнее – Вадим Игнатьевич? Так вас зовут по новым документам? А вы знаете, что на старославянском имя Вадим означало человека, сеявшего смуту, раздор, бросающегося надуманными обвинениями?
– Не знаю, – буркнул я. – На древнеславянском наверняка еще есть какие-нибудь толкования…
– Есть! – серьезным тоном продолжил Аппельстрем.– Есть и другое толкование. Вадим – это человек привлекающий, ведущий за собой других. Лидер, в общем… Вот так-то… Не знаю, право, насколько это вам соответствует. Но – вернемся к нашим баранам.
– Вот именно, к нашим баранам! – язвительно поддержал я начальство.
Аппельстрем сурово постучал пальцем по столу.
– Хватит, Вадим. Достаточно! Слушайте меня…
– Нет, профессор! Это вы меня послушайте! Вы знаете, что я подавал своему начальству докладную… или, точнее, меморандум о методике определения «точек коррекции»?
– Да, я наслышан. Даже читал. Ну, что вам сказать? Ваши предложения имеют право на существование. Что вы хотите в связи с этим сказать?
– А вот что… Ставлю вас в известность, что я буду предпринимать собственные усилия по определению «точек коррекции». И, соответственно, корректировать реальность. В меру сил, разумеется.
– Вот как? Бунт?
– Не бунт… Ваши приказы будут выполняться безукоризненно. Считайте это своего рода «шабашкой», подработкой, что ли… Будет ли польза от моих попыток, я не знаю. Но вреда не будет. Это уж точно.
– Хм-м… – профессор Аппельстрем вновь пробарабанил пальцами по столу. – А как вы будете определять эти самые точки, а, позвольте вас спросить? Аналитики Службы вам помогать уж точно не будут!
– Да уж определю как-нибудь. Есть люди… Помогут. А на первое время поможет генерал-полковник Гальдер.
– Гальдер? Начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии?
– Он самый… майн либер фройнд Франц. Я на капсуле залез в информаторий, покопался в его «Военном дневнике». Всегда полезно иметь иную точку зрения на события. В чем-то он подтверждает то, что я видел там, в Белоруссии. Накал сражений, героизм и стойкость наших солдат. Знаете, что интересно? Я там видел разбитую и брошенную технику. Видел наших бойцов, дерущихся с фашистами. Да и сам рядом с ними был… Видел убитых командиров и красноармейцев, но вот колонн пленных я не видел. Насмерть стоят ребята. Да вот… не угодно ли…
«24 июня 1941 года, 3-й день войны
…Следует отметить упорство отдельных русских соединений в бою. Имели место случаи, когда гарнизоны дотов взрывали себя вместе с дотами, не желая сдаваться в плен.
… На фронте группы армий «Север» русские также сражаются упорно и ожесточенно. В общем, теперь стало ясно, что русские не думают об отступлении, а, напротив, бросают все, что имеют в своем распоряжении, навстречу вклинившимся германским войскам. При этом верховное командование противника, видимо, совершенно не участвует в руководстве операциями войск. Причины таких действий противника неясны.
25 июня 1941 года, 4-й день войны
Оценка обстановки на утро в общем подтверждает вывод о том, что русские решили в пограничной полосе вести решающие бои и отходят лишь на отдельных участках фронта, где их вынуждает к этому сильный натиск наших наступающих войск.
28 июня 1941 года, 7-й день войны
Генерал Бранд: Отчет о боях за Брест—Литовск (31-я пехотная дивизия). Действие тяжелых метательных установок и артиллерийских систем «Карл» само по себе весьма эффективно, однако сопротивление превосходящих по численности и фанатически сражающихся войск противника было очень сильным, что вызвало большие потери в составе 31-й пехотной дивизии. Ошибок в действиях дивизий, по-видимому, не было.
В тылу группы армий «Север» серьезное беспокойство доставляют многочисленные остатки разбитых частей противника, часть которых имеет даже танки. Они бродят по лесам в тылу наших войск. Вследствие обширности территории и ограниченной численности наших войск в тылу бороться с этими группами крайне трудно. На всех участках фронта характерно небольшое число пленных, наряду с очень большим количеством трофейного имущества (в том числе горючего).
29 июня 1941 года (воскресенье), 8-й день войны
Сведения с фронта подтверждают, что русские всюду сражаются до последнего человека. Лишь местами сдаются в плен, в первую очередь там, где в войсках большой процент монгольских народностей (перед фронтом 6-й и 9-й армий). Бросается в глаза, что при захвате артиллерийских батарей и т. п. в плен сдаются лишь немногие. Часть русских сражается, пока их не убьют, другие бегут, сбрасывают с себя форменное обмундирование и пытаются выйти из окружения под видом крестьян.
Генерал-инспектор пехоты Отт доложил о своих впечатлениях о бое в районе Гродно. Упорное сопротивление русских заставляет нас вести бой по всем правилам наших боевых уставов. В Польше и на Западе мы могли позволить себе известные вольности и отступления от уставных принципов; теперь это уже недопустимо»
[13]
.
– Да… Я понимаю и сочувствую… Такая страшная война, такие потери… Но точки коррекции? Где же они?
