Ведомый немец проскочил своего командира и уходит все дальше и дальше. Ну, будешь ты его защищать? Пора уж и разворачиваться. Куда там! Немец рванул вперед, да еще, по-моему, форсаж дал. Настоящий боевой друг…
Андрей настиг парящий истребитель. Ударила короткая зеленая трасса крупнокалиберного пулемета, и немец вспыхнул. Мы проскочили его, прыгнул летчик или нет – я уже не видел.
– Идем к нашим. Я сзади-слева, на двухстах… Ты командуешь, Андрей. Будь внимательнее.
– Понял, идем вверх.
Мы потянулись на высоту. Три триста, три четыреста… Истребитель Андрея начал постепенно терять скорость.
– Андрей, высота, перейди на вторую ступень нагнетателя. – Я тоже двинул рычаг… не взял, еще раз – ага, схватился. Мотор прибавил мощности и заревел в другой тональности. Уже четыре тысячи метров. Хватит.
– Тур, наши слева, ниже. Немцы… немцы уходят, Тур!
– Уходят, ну и черт с ними. Мы их не догоним. Пошли к своим, пора домой. Бензина уже мало…
* * *
– Ну, Петр Силантьевич, докладывай, что видел?
– Да я, товарищ генерал-лейтенант, особо много-то и не видел. – Капитан Семенов несколько замялся и опустил глаза. – Я все больше за «мессершмиттами» следил, как бы их атаку не прозевать. Вот, старший лейтенант Крупенников доложит. Он был в верхней паре, ему виднее было…
– Говорите, старший лейтенант! – Комдив Кравченко постучал мундштуком папиросы по коробке и со вкусом закурил. Комполка поощрительно кивнул своему летчику головой, давай, мол, не тушуйся!
– Ну, что сказать, товарищ генерал-лейтенант? Все как бы по плану было. Который капитан Плешаков предложил. Наша шестерка вышла вперед. Высота у нас была около четырех, товарищ капитан Семенов метров на шестьсот ниже… А капитан Плешаков со своим напарником держался сзади. Километров пять до них было.
– Что, струсил?
– Да нет. Они ждали, когда мы немецкие истребители закружим. Ходили мы, значит, петлями минут восемь-десять. Потом увидели немцев. Шло, как мне кажется, пять троек. Может, немного меньше. Некогда считать было, я уже нацелился на «мессеров».
– Давай дальше… Что тянешь?
– Так вот, я и говорю. Я нацелился на «мессеров», стал им угрожать атакой. Они отошли, начали перестраиваться. Бомбардировщики прошли ниже, строем, на удалении километра полтора-два. Потом наши сошлись с немцами, начали крутиться. Я фашистов на высоту не пускал – пугал очередями. Они и отваливали далеко в сторону. Потом смотрю – пара немцев оторвалась и пошла вдогон своим бомбардировщикам. Тут стало немного полегче, и я стал посматривать за бомбардировщиками. Пара капитана Плешакова, видать, была выше, на солнце. Их я не видел, пока они не начали атаку. Интересно так, по одному заходили. Первый «ястребок» сверху, как с горки, спустился и фыррк! Пустил ракеты, значит. Грохнуло здорово, но не попал по бомбардировщикам он. Немцы в сторону метнулись. Тут наш пустил еще ракеты – как бабахнет! Немцы вверх полезли. Тут, от солнца… видно плохо было, – пояснил старший лейтенант, – еще пуск. Опять взрывы. Немцы сбились в кучу и разом легли в разворот. Но сбитых не было, это я точно видел. Эти двое, ну – испытатели, разом вверх, переворот, и пошли в атаку на «Хенкели». Ка-а-к ударит ракетами – жуть! Сразу три немца вниз пошли. Вот тут и дым, и огонь уже видно было…
– Сразу три? Ты ничего не путаешь, Сережа? – ласковым, отеческим тоном спросил комполка.
– Да нет! Ясно было видно! Мы уже не так далеко были… Точно говорю – ракетами они сбили сразу трех. Один падал, другой горел и снижался, а третий крутился так и уходил к реке…
– Упал он. Дальше давай.
– Вот… а они, ну, испытатели, значит, как шли на немцев, так и проскочили сквозь всю их кучу. Трассы видны были – стреляли. После этой атаки задымили и стали снижаться еще два бомбардировщика. Они упали, я видел. Вообще – там… – Крупенников отвлекся и начал считать про себя, – там уже три столба дыма стояло. От самолетов, – пояснил он.
– Ясно, дальше давай.
– А потом, товарищ генерал-лейтенант, не очень хорошо видно было. На солнце ведь… вдруг, со снижением выскочила та пара «мессеров», которая за бомберами потянулась. Один усвистел вперед, только от нас шарахнулся, а второго эти ребята догнали и зажгли. А тут, как по команде, и остальные истребители немцев – опа! – переворот через крыло и ушли. Вот бой-то и закончился. Мы к комэску подтянулись, а тут и гости подошли, крыльями покачали и встали выше и немного сзади. Ну, мы за комэском пошли домой – бензин уже кончался, только-только долететь.
– Все с тобой ясно, сокол. А? – Кравченко повернулся к комполка. – Смотри, какой наблюдательный! Молодец, надо бы тебя в разведку послать. Пехота просит. Говорят, что-то у немцев километрах в шести-семи за переправой горит. Да сильно так горит. Давай так, старший лейтенант, перекуси по-быстрому, пока твой истребитель подготовят, а потом слетай туда, где бомбардировщики падали, посмотри, что там такое. Да и сбитые самолеты посчитаешь. Все понял?
– Все ясно, товарищ генерал-лейтенант! Разрешите идти? Есть!
– Капитан, ты тоже иди, отдыхай. А нам сюда пришли капитана Плешакова. Поговорить надо. Да, ты своим ребятам скажи, чтобы о проведенном бое пока помалкивали. Это дело секретное, понял? Ну, иди, отдыхай. Скоро вылет…
Глава 15
Я только-только придвинул к себе миску с вкуснейшим ароматным пловом, красным от обилия моркови, с кусками хорошо прожаренной курицы, как подошли задержавшийся у начальства комэск Семенов и еще один летчик из его эскадрильи. Подошли, погремели рукомойником и уселись за стол. Боец быстро поставил перед ними миски с пловом, пододвинул хлеб, и летчики дружно и споро загремели ложками.
Я крепко приправил свой плов красным перцем, щедро насыпанным в граненый стакан, закинул первую ложку, проглотил, прижмурился и довольно цыкнул зубом.
– Слышь, Семенов, а хорошо вас тут кормят. Как в ресторане!
Семенов только кивнул головой. Ответить с набитым ртом он не рискнул.
– Ну как? Все выложил начальству? Как на духу?
Тут Семенов поперхнулся, закашлялся, глотнул киселя из кружки и ответил.
– Черт, под руку спросил… А ты как думал? Разбор полетов… по полной. Как и положено.
– Да я ничего такого и не имел в виду… Что там начальство?
– Ты ешь давай быстрее, капитан. Ждет тебя начальство. Сказали, как освободишься – пулей к ним, понял?
Понял, что тут непонятного… Я мигнул Андрею, и мы навалились на плов. Кисель допивали уже на ходу, в темпе вальса. Перед штабной палаткой я оставил напарника и зашел один.
– Разрешите? Капитан Плешаков, по-вашему…
– Проходи, капитан, присаживайся… Да, а как тебя звать-величать-то?
– Вадим, товарищ генерал-лейтенант.
– А по батюшке?
