— Лицо как лицо. Загорелая очень, симпатичная как
будто. А зачем она вам? Думаете, такая могла собаку присвоить? — Всякое
бывает, — вздохнула я.
— Да, времена такие… вон в соседнем доме ребенок
пропал, не то что собака. Хотя родители тоже хороши, за детьми смотреть надо…
Мы поспешно удалились, извинившись, выслушивать лекцию по педагогике настроения
не было.
Пока я думала, как использовать полученные сведения, Женька
рысью устремилась к ватаге мальчишек, игравших в футбол в другом конце
площадки. Подружка смогла-таки собрать вокруг себя юных спортсменов,
продемонстрировала свое удостоверение и задала вопрос: видел ли кто из них
коккера? Через двадцать минут, заполучив головную боль от галдежа, который они
подняли, перебивая друг друга, мы выяснили следующее: ни у кого в домах по
соседству коккера не было, но собаку все же несколько раз видели на прошлой
неделе, с ней гуляла женщина, опять же не из местных. И позавчера она точно
была здесь, Вовка еще чуть мячом в нее не залепил, когда она по дорожке шла, а
тетка ругаться не стала, отвернулась и зашагала быстрее.
— А Олю Дунаеву кто-нибудь из вас знает? —
спросила я.
— Это ту, что пропала? Она ж маленькая, мы на малышню
внимания не обращаем.
— А позавчера никто не видел ее с коккером?
Мальчишки задумались, а потом друг за другом принялись
отрицательно качать головами.
— Не-а. У нас менты уже спрашивали про эту девчонку… не
видели.
— Я видел, — неуверенно заявил веснушчатый
мальчишка лет десяти в черной футболке с надписью по-английски «Полюби
меня», — только не во дворе. Она собаку на поводке вела. А сзади вроде
тетка шла. Но точно не помню. Девчонка с кем-то разговаривала, и сзади кто-то
шел, но, может, она с собакой болтала…
— А где ты ее видел?
— Вон там, на углу, — махнул он рукой. — Меня
мамка домой загнала обедать, и я в окно видел собаку и девчонку эту. Собака на
задние лапы встала, так смешно, девчонка смеялась, и я засмеялся. Собаку Бакс
зовут, я слышал, как его девчонка называла, окно-то у нас открыто, а я рядом
сидел…
— А во сколько это было, не скажешь? — с надеждой
спросила я.
Он пожал плечами:
— Позавчера, днем.
— А потом ты на улицу вышел?
— Нет, мы с мамкой к бабушке поехали, а когда
вернулись, здесь менты уже всех расспрашивали…
— А мама твоя сейчас дома?
— Дома, — кивнул он. — Пойдемте, я вам заодно
покажу, где девчонку с собакой видел.
Мы свернули за угол, я не выдержала и спросила:
— Что же ты милиционерам не рассказал, что видел
девочку?
— Так они чего спрашивали: видел ли я Олю Дунаеву, а я
таких даже не знаю. Фотографию показали… она совсем и не похожа. А вы про собаку
спросили, собаку-то я помню, и никакой фотографии не надо… Вот здесь, —
замер он, а потом поднял голову к кухонному окну прямо над нами. Несмотря на
первый этаж, окно располагалось высоко, я до него вряд ли дотянусь рукой.
— В какую сторону они шли?
— Вон туда…
В направлении, указанном мальчишкой, находился еще один
дворик, скрытый от досужих глаз бывшей котельной. Идеальное место, чтобы
спрятать машину. Мы с Женькой резво зашагали к подъезду. Пока добрались до
квартиры, где жил мальчишка, успели с ним познакомиться. Звали его Антон, жил
он вдвоем с матерью и вскоре собирался стать автогонщиком, а пока с
удовольствием играл в футбол.
Дверь нам открыла женщина лет сорока, посмотрела на нас, на
сына, нахмурилась и рявкнула:
— Чего опять натворил?!
Женька встала на защиту невинного отрока, долго и нудно
объясняя, что к чему, а я переминалась с ноги на ногу, с нетерпением ожидая,
когда можно будет задать свой вопрос. Перефразируя известное выражение
«чесались руки», можно было смело сказать, что у меня чесался язык. По всему
выходило, что мы на верном пути и появился шанс отыскать Лельку… Наконец Женька
закончила свои объяснения, мать Антона заметно смягчилась и пригласила нас в
кухню. Не удержавшись, я выглянула в окно. Если неведомая Людмила шла по тротуару
ближе к дому, Антон ее увидеть не мог, соседский двор отсюда тоже не
просматривался. То, что хозяйка спаниеля — хорошая знакомая Дунаевых и Лелька
вместе с ней покинула двор, стало мне совершенно ясно. Правда, оставался еще
вопрос времени.
— Вы не вспомните, в котором часу позавчера позвали
Антошку обедать?
— Когда позвала, не помню, а вот когда посуду мыла,
посмотрела на часы: пять минут пятого. Мы к бабушке собирались, а
автобус-экспресс с остановки отходит в 16.30. Остановка рядом, и сумка собрана,
ну я посуду домыла, и мы пошли. Бабушка у нас в Озерном живет, — добавила
мать мальчишки, — на троллейбусах две пересадки, вот и ездим экспрессом.
Последние сомнения меня оставили: время совпадало, и я могла
приблизительно представить, как произошло похищение. Ребенок играл в песочнице,
к ней подбежала знакомая собака, друзей-мальчишек в этот момент позвали домой,
а наша Лелька отправилась к хозяйке коккера, либо та сама ее позвала, они
покинули детскую площадку и прошли во дворик за котельной, где их ждала машина.
Тетя Люда могла попросить Лельку проводить их до этой самой машины, что ребенок
и сделал. А дальше очень просто: девочку впихнули в кабину, да так, что она и
пикнуть не успела, и увезли.
Простившись, мы вышли из подъезда, я заторопилась к дому,
где жили Дунаевы, а Женька, словно прочитав мои мысли, вдруг заявила:
— Зачем ей это?
— Кому? — не сразу поняла я.
— Тете Люде. Зачем ей понадобилось увозить ребенка?
— Понятия не имею. Сейчас спросим у Игоря, они должны
ее знать…
— Ты думаешь? — не поверила Женька.
Атмосфера в квартире Дунаевых накалилась до предела, горе
присутствовало здесь зримо, как нечто материальное. Вера сидела на диване в
обнимку с сестрой, Игорь все еще вышагивал по гостиной, время от времени
замирая перед телефоном. Я вздохнула, совершенно не зная, как начать разговор,
но Женьке в отличие от меня не терпелось выложить полученные сведения, и она,
подойдя к Игорю, взяла его за руку, таким образом пытаясь привлечь внимание к
своей особе, и спросила:
— У вас есть знакомая по имени Людмила?
Он уставился на Женьку, явно не понимая, что от него хотят:
— Что?
— Знакомая по имени Люда?
— У нас полно знакомых, может, и есть, —
отмахнулся он.
