Вздохнув, я принялась чистить картошку, с грустью
констатировав, что о работе над детективом теперь и речи нет, и как я буду
объясняться в издательстве, ведомо одному господу. Потом я подумала о Лельке и
заревела, так мне тошно стало, и тут раздался звонок в дверь. Разумеется, на
пороге я обнаружила Женьку.
— Всю ночь кошмары снились, — заявила она, пройдя
в кухню. — Надо что-то с этим делать.
— С кошмарами?
— Нет, со всем этим… Лельку надо найти, вот что…
Я вздохнула и устроилась напротив Женьки.
— Рома вчера звонил и сегодня — ничего нового. Еще раз
всех опросили и даже словесный портрет составили…
— А фоторобот? Ведь мальчишки ее видели…
— Про фоторобот ничего не говорили, к тому же мальчишки
такой народ, напридумывают с три короба…
— Ну, не скажи. Если б не они, ничего бы мы об этой
Людмиле не узнали. — Женька насупилась, взглянула исподлобья и закончила:
— Не дает мне покоя эта семейная тайна… Менты их расспрашивали?
— О чем? — не поняла я.
— Сдается мне, Дунаевы догадываются, кто мог увести
ребенка.
— Ромка тоже так думает.
— Позвони ему, может, есть новости.
Я позвонила, но и у мужа новостей не было.
— Странно, — вроде бы разозлилась Женька. —
Не знаю, что у них за тайна, но рассказать о ней милиции они просто обязаны,
если хотят ребенка найти.
— По-моему, ты слишком увлеклась своими
фантазиями, — попыталась я урезонить подружку.
— Ничем я не увлеклась, — отмахнулась она. —
Ты к Дунаевым поедешь?
— Конечно.
— Я вот что подумала: надо народ в том тихом дворике
поспрашивать, вдруг кто-нибудь машину видел и запомнил номер?
— Так милиция наверняка всех опрашивала.
— Ой, не волнуй меня, я знаю, как они опрашивают.
Поехали.
— Поехали, — кивнула я, мысленно попросив прощения
у Романа Андреевича, потому что выходило, что и сегодня не судьба ему
пообедать.
— Возьми машину, — выходя из подъезда, сказала
Женька. — Вдруг куда съездить понадобится.
Моя машина была в гараже. Гараж у нас один, а машины две,
свою Роман Андреевич бросает возле дома и в настоящий момент отбыл на ней на
работу. Красный «Фольксваген» два года назад подарила мне мама, точнее, ее муж,
за что с тех самых пор я относилась к нему с дочерней любовью. Правда, машине
было уже семь годков, и последнее время она начала меня тревожить, так что,
если отчим хочет сохранить мою привязанность, пора ему задуматься, мужчина он
преуспевающий во всех отношениях, и сокрушительного удара его бюджету такая
покупка не нанесет.
Гараж располагался в соседнем дворе, туда мы и направились,
причем молча. Женька была всецело поглощена своими мыслями и обо мне вроде бы
вовсе забыла, чему, признаться, я не огорчилась. Мы распахнули ворота, я
выехала на «Фольксвагене», а Женька торопливо заперла гараж и устроилась рядом
со мной.
— Давай сначала во двор, — сказала она тоном, не
терпящим возражений.
Двор был пуст, если не считать двух котов, с комфортом
расположившихся на скамейке. Тут надо пояснить, что этот двор собою представлял:
длинная неширокая лужайка между двумя рядами кирпичных сараев. Первый ряд
относился к тому самому двору со спортивной площадкой, на которой мы вчера
познакомились с мальчишками. Сюда вел узкий проход от дома, где жил Антон, но
машина вполне могла заехать со стороны улицы Гоголя. К тому же вряд ли она
кому-то здесь бросилась бы в глаза, особенно если поставить ее поближе к выезду
со двора. Еще вчера мы решили, что это прямо-таки идеальное место. Второй ряд
кирпичных сараев выходил в следующий двор, огромный и захламленный, там
начиналась улица Кирова, сплошь состоявшая из новостроек. Покрутив головой
минут пять, я пригорюнилась, а Женька скривилась, и было с чего. Из тех домов,
что слева, пространство между сараями не увидишь, а справа высились двенадцатиэтажки,
я взглянула на окна-соты и тоже скривилась. Такое количество квартир за неделю
не обойдешь, а вероятность успеха почти нулевая: время идет, через несколько
дней ни один человек не в состоянии будет вспомнить, какую машину и когда он
видел.
— Пошли отсюда, — махнула рукой Женька, но
направилась не к «Фольксвагену», а к многоэтажкам. Я последовала за ней, не
понимая, чего ей там могло понадобиться, и вдруг, почувствовав пристальный
взгляд, подняла голову и замерла с сильнейшим сердцебиением. На балконе второго
этажа ближайшего к нам дома в инвалидной коляске сидел мальчишка лет тринадцати
и внимательно наблюдал за нашими передвижениями. Я прикинула расстояние и
сообразила, что с его балкона лужайка между сараями должна просматриваться
полностью. Я зашагала торопливо и едва не налетела на Женьку.
— Ты чего? — проворчала она.
— Подними-ка голову, — шепнула я, не желая, чтобы
парнишка меня услышал. Женька вняла совету, и в глазах ее мелькнуло озарение.
За что я уважаю подружку, так это за то, что соображает она быстро (когда
хочет).
Последовавшая за этим сцена чем-то напомнила известную басню
«Ворона и Лисица». Задрав голову, Женька с подхалимским видом улыбнулась и
начала ласково:
— Эй, как дела?
— Это вы мне? — удивился парнишка.
— Кому же еще, раз здесь ты, я да моя подружка.
— А чего вы здесь ищете? — в свою очередь спросил
он.
— Машину.
— Какую еще машину? — Парень явно стал проявлять
интерес к разговору.
— Ту самую, что в воскресенье стояла здесь, где-то
около четырех часов дня. Ты в это время чем занимался?
— Читал.
— Жаль. Я думала, ты ее видел. Выходит, не судьба.
— Серебристый «Део»?
— Понятия не имею. Так здесь стоял серебристый «Део»?
— Ну…
— В котором часу ты ее заметил?
— Я телик посмотрел и потом стал читать на балконе. А
машина вон там стояла, ближе к дороге.
— А что по телику смотрел?
— «Смехопанораму».
— А кто в машину садился, видел?
— Нет. Видел, как она отъезжала. Мотор заработал, я
голову поднял.
— А номер, номер не заметил случайно?
