— Так он знает, где она? Он же… — Римма Сергеевна
нахмурилась и замолчала.
— Мы решили, что знает. Как приемным родителям им
должно быть известно имя матери.
Римма Сергеевна усмехнулась, точно я сказала что-то нелепое,
потом ответила:
— Разумеется…
— В удочерении помогли им вы?
— Я. Они очень хотели ребенка, а тут девочка-отказница.
Чудесная здоровая малышка. А Игорь — мой племянник. — Она закрыла глаза ладонью,
потом торопливо налила воды из графина, стоявшего на столе, выпила,
пробормотав: — Извините…
— Сегодня им пришло письмо, которое подтверждает наши
подозрения насчет похитителя. В письме Веру просили не волноваться за ребенка…
— Веру? — Могу поклясться, женщина была
потрясена. — Веру? — повторила она еще раз и почти простонала: —
Господи…
— Мы подумали, может быть, то, что не удалось Игорю,
удастся нам? Я знаю, это против правил и вообще, но… Ведь вы понимаете? —
сказала я с надеждой. — Римма Сергеевна, не могли бы вы сообщить нам имя
этой женщины?
Она молчала минуты три, не меньше, сидела, разглядывая свои
руки, молчали и мы, боясь нарушить тишину.
— Трусова Инга Станиславовна, — вдруг сказала
она. — Отец ее был известным в городе человеком, тренером в нашей
спортшколе. Несколько лет назад вместе с женой погиб в автомобильной
катастрофе.
— Инга? — растерялась я.
Римма Сергеевна взглянула непонимающе и спросила:
— Значит, Игорь встречался с ней?
— Этого мы не знаем, — кашлянув, ответила
Женька. — Но похоже на то…
— Бедный ребенок. — Римма Сергеевна опять тяжело
задумалась, а мы с Женькой, простившись, торопливо покинули кабинет.
— Чего-то тут не так, — кусала губы Женька.
— Конечно, не так, женщину с коккером звали Людмила, а
тут какая-то Инга…
— Ерунда, Инга — имя редкое, назови она его, девочка
могла рассказать о тете Инге, а родители сразу бы насторожились. А вот тетушка
явно озабочена…
— Разумеется, я тоже озабочена…
— Ох, что-то во всем этом есть. Как собака, чую, а
высказать не могу. А куда ты едешь? — додумалась спросить Женька.
— К Ромке, конечно. Как еще мы можем узнать адрес этой
самой Инги?
Завидев телефон-автомат, я позвонила мужу, но с работы он
уже уехал, и мы помчались к нам.
Роман Андреевич с удовольствием поглощал приготовленный обед
и, завидя меня, заулыбался, но тут приметил Женьку и поскучнел.
— Ромик, для тебя есть работа, — порадовала
подружка. — Мы тут такого нарыли, целый детектив. Но без твоей помощи не
справиться.
— Ну и чего такого вы нарыли? Номер машины, на которой
увезли Лельку?
— Нет, с номером не повезло. А дело такое: Лелька —
приемная дочь Дунаевых, и умыкнула ее, скорее всего, мамаша. Видно, через шесть
лет не вынесло материнское сердце, что родное дитя в чужих людях мается, вот и…
Роман Андреевич присвистнул, а затем поморщился.
— Чего ж они дурака валяли и в ментовке об этом
помалкивали?
— Они и сейчас помалкивают. Игорь пытался отыскать
мамашу, но… в общем, успехов не наблюдается.
— А от меня вы чего хотите?
— Мамашу, само собой.
— Зачем? — Роман Андреевич начал злиться, скорчил
премерзкую физиономию и взглянул на нас сурово.
— Как зачем? Хотим проверить…
— В милиции проверят. Если б Игорь с Веркой не темнили,
ребенок был бы уже дома. — Роман Андреевич придвинул телефон и стал
звонить, но нужного человека на месте не оказалось, и, недовольно косясь на
нас, он вновь набрал номер. — Андрей, ты? Громов говорит… Нормально…
Я пристроилась рядом и зашептала:
— Мать — Трусова Инга Станиславовна, ее отец когда-то
был тренером в спортшколе, вместе с женой погиб в автокатастрофе.
— Вот что, Андрей, тут такое дело: надо выяснить, где
сейчас проживает некая Трусова Инга Станиславовна, ну и, по возможности, все,
что ее касается… Есть подозрение, что она похитила ребенка… Да… отец бывший
тренер… ясно… ага… — Дальше разговор пошел вовсе для нас невразумительный,
сплошные «ага» да «ясно», мы томились, ерзали на стульях и вожделенно
заглядывали в непроницаемую физиономию Романа Андреевича. Наконец он повесил
трубку и покачал головой: — Вот что значит четыреста пятьдесят тысяч жителей.
Андрей с этой самой Ингой в спортшколе учился. Она гимнастикой занималась, ее
прочили в звезды, и вдруг несчастье: упала с велосипеда, да так неудачно, что
сломала бедро. Со спортом пришлось проститься, ну и, как говорит Андрей, у
девки слегка крыша поехала: то она ни о чем, кроме своей гимнастики, думать не
думала, то ударилась в разгуляево: мальчики, винишко и все такое прочее. Вышла
какая-то скверная история, то ли авария в пьяном виде, то ли еще что, у отца
инфаркт, у девки неприятности, но вроде все замяли. Потом она из города уехала,
был слух, что вышла замуж.
— И чего? — выслушав рассказ Романа Андреевича с
приоткрытым ртом, спросила Женька.
— И ничего. Это то, что Андрей сообщил. А на остальное
нужно время… Я с Игорем едва знаком, а вот вы с Веркой старые подруги,
поезжайте к ней и уговорите все рассказать в милиции, если будут хитрить да
темнить, наверняка лишатся ребенка.
— Легко сказать — поговорить, — проворчала
я. — Да Верка даже не в курсе, что нам про Лельку известно… Думаешь…
— Не думаю, но точно знаю: милиция для того и
существует, чтоб заниматься такими проблемами.
Мы с Женькой невесело переглянулись, но совету вняли и
поехали к Дунаевым. Открыла нам мать Веры, лицо заплаканное, плечи опущены, и
двигается как тяжелобольная: ясно, что хорошими новостями не пахнет.
— Есть что-нибудь новое? — испуганно спросила я,
она только головой покачала.
Игорь, Вера и вернувшаяся Наталья были в комнате. Взглянув
на нас, Вера нахмурилась и спросила:
— Как вы узнали?
— Теперь это неважно, — отмахнулась я. —
Важно другое: как можно скорее рассказать о своих подозрениях в милиции. Они
найдут эту Ингу…
— Найдут Ингу, — вдруг зло засмеялся Игорь. —
Как будто это так просто. Она давно уехала из города.
